Интервью с Александром Рахленко

Компания RECsquare и форум Радиозвук организовали интервью со знаменитым актёром дубляжа зарубежных фильмов Александром Юрьевичем Рахленко. Голосом Александра говорит Джейсон Стейтем (Револьвер, Перевозчик 3, Адреналин, Эффект колибри, Война, Ограбление на Бейкер-Стрит), Николас Кейдж (Пророк, Оружейный барон, Знамение, Опасный Бангкок, Время ведьм, Медальон, Призрачный гонщик 2), Хью Джекман (Росомаха в серии фильмов Люди Икс, Престиж, Фонтан, Живая сталь, Муви 43), Тим Роббинс (Таинственная река, Война миров, Зелёный фонарь). В последнее время работает режиссёром дубляжа на «Мосфильме». Один из ведущих программы «День веков. Хронограф» на канале «365 дней», ведущий эфира радио «Алла», озвучивает рекламные ролики.

Александр Татаринцев: Всем здравствуйте. Меня зовут Александр Татаринцев. Мой сегодняшний собеседник Александр Юрьевич Рахленко, всем он хорошо знаком – тем, кто работает со звуком, тем, кто работает с дикторами. Александр Юрьевич Рахленко является актером дубляжа и режиссером дубляжа. Вот он сидит рядышком со мной, улыбается вам всем. Итак, мы приступаем сразу к той кипе вопросов, которая была прислана на форум radiozvuk.com и первый вопрос от пользователя с именем или с
ником Константин. Вопрос: здравствуйте, Александр, вам поклон со всем уважением от меня. Интересно узнать о Вашем первом опыте дубляжа. Какие у Вас были ощущения, эмоции, может, страхи, которые надо было перебороть. Как происходит притирка к герою, которого необходимо озвучить. И были ли роли, которые не давались. И последняя часть этого вопроса от Константина: что Вам нравится озвучивать больше всего, что приносит удовольствие, спустя многие годы работы. Вот если запомнили.

Александр Рахленко: Ну да. Да, попробую. Что-то запомнил. Первый опыт работы – это было давно, это был 85-й год, если не ошибаюсь. У меня была такая первая, я имею в виду первая большая работа. Может быть, до этого я там что-то понемножку озвучивал, какие-то эпизоды на киностудии Горького. Я тогда попал в штат в 85-м году и что-то мы там озвучивали. Был такой, наверное, первый опыт уже тогда. А первая большая роль (главная) – это было практически сразу тоже где-то 85-й год, или 86-й, начало, где-то весна, это Ялта, Ялтинская киностудия. Он тоже была филиалом, по-моему, киностудии Горького тогда. И там была картина. Если честно, я не помню название, это было очень давно и картина такая не очень крутая какая-то, а такая проходная, румынская или что-то такое из социалистического лагеря, нашей какой-то страны. И был режиссер Курочкин Александр. Такой Курочкин известный режиссер, в Ялте был. И он дубляжом занимался много. И вот, собственно, был моим таким, наверное, можно сказать, крестным отцом по главным ролям и вообще по опыту озвучания.

Помню, мы тогда вместе эту картину озвучивали и общались, гуляли по набережной города Ялты с Юрием Саранцевым. Такой был Юрий Саранцев. Он умер, к сожалению. Он много снимался в кино очень. Замечательный артист. Большой артист дубляжа, в частности. Он, кстати, дублировал очень многих, озвучивал актеров, например, Остапа Бендера. Первая. «12 стульев» Гайдая. И это был такой первый опыт. И было трудно, потому что когда по молодости, все трудно, хотя я не совсем и по молодости, просто трудно, когда ты в первый раз в любом пространстве всегда сложно. Понимаешь? Придешь к тебе, если ты первый раз пришел, все равно нужно время на адаптацию. Нужно чтобы было комфортно по звуку, по каким-то вещам, по тексту, чтобы товарищи тебя поддерживали, человек, сидящий как режиссер или выполняющий роль режиссера, или партнеры, которые тебя поддерживают. Это очень важно.

Поэтому отвечаю на вопрос, каким образом ты как бы притираешься к герою, это вот происходит все вместе, когда создается благоприятная атмосфера и тебе легче как бы почувствовать. Не заниматься ерундой, как я выгляжу, не пытаться выполнить… то есть, у тебя фокусируется все на экран, на актера. Ты не занимаешься всей этой ерундой, которая тебя отвлекает, то есть, собой, своими комплексами. Понимаешь?

Александр Рахленко: Конечно. Конечно, умри. Но для этого тебе помогают. Когда ты неопытный, тебе помогает твоя команда, не твоя, а люди, которые с тобой вместе, которые с тобой работают. Это и режиссер, это и партнеры, и т.д. И, конечно, нужна роль, которая тебе подходит, которая тебе близка, а это выбор режиссера. Раньше не случайно были пробы, которые проводились. А потом писали 2 недели. Это был такой процесс очень большой и серьезный. Понимаешь? И поэтому на роль чаще всего ты попадал более психофизически точно. Не просто по голосу, вот по голосу ты подходишь, а психофизика другая. Ты по голосу подходишь тембрально, а психофизика не твоя, ты другой человек. И тогда будет мучение. И тогда тебе будет практически очень трудно к нему как бы приклеиться. И не факт, что ты к нему приклеишься. Просто будет это с кровью, понимаешь. Так часто бывает, кстати.

Александр Татаринцев: А были роли, которые не удавались?

Александр Рахленко: У меня так не было. Я думаю, что мне все в результате далось опять-таки при помощи людей, с которыми я работал, и режиссеров.

Александр Татаринцев: И режиссерами, конечно.

Александр Рахленко: Которые тебе помогали, а не мешали. Это ж очень важно. Можно любого человека, ты же понимаешь, увести не в ту сторону, а потом говорить: «Ой!» как бы…

Александр Татаринцев: «А он не справился!»

Александр Рахленко: Да. Что значит не справился? Ты просил это, туда человек и двигается. Поэтому это важно от режиссера. Но были какие-то картины, которые, естественно, немножко вызывали там, например если взять того же, вот мы говорили, ты сделал акцент на Хью Джекмане. Я просто говорю, что вот, например, у него тоже же разные картины, он же разный актер, у него разные роли.

Александр Татаринцев: Да, он не только Росомаха.

Александр Рахленко: Конечно. Там, где не только Росомаха, проще, где он, в общем, достаточно мягкий и лиричный и т.д. Где у него есть более такие человеческие выраженные, не зверь, короче, просто человек, проще. А когда он там, как Росомаха – такой металл и более что-то звериное, не человеческое, там сложности, потому что нужно пристроиться, все-таки во мне звериного, к счастью, меньше.

Александр Татаринцев: И сделать надо то, чего нет в природе.

Александр Рахленко: Да, да. Это трудно, просто нужно, у каждого есть свои какие-то, некое преодоление. А то, что получаешь удовольствие от какой работы? От хорошего текста получаешь удовольствие. Раньше картины, если брать дубляж, то картины раньше были, как ты понимаешь, другие, более атмосферные. Время было другое. Но времена не выбирают, как сказал поэт, в них живут и умирают. Поэтому вот сейчас все изменилось, сейчас кино более аттракционно, оно более динамично, как-то более эффектно все построено на такой внешней оболочке – пиф-паф, в общем, такое немножко.

Александр Татаринцев: Динамика другая.

Александр Рахленко: Да, да. Нет психологии, нечего играть. Есть архитипы, то есть, простые односложные предложения. Все на экране вот это, так сказать, эффекты компьютерные и т.д.

Александр Татаринцев: Это время такое.

Александр Рахленко: Время, да.

Александр Татаринцев: Все потребляют информацию именно выжимками, цитатами.

Александр Рахленко: Да, да-да, и поэтому сейчас сложнее стало с точки зрения получения удовлетворения от работы в дубляже, потому что картины, я говорю, архитипы, нечего играть. Если раньше там Джек Николсон, Аль Пачино, сколько было картин? Они все были психологические, даже триллеры. Они атмосферные. Было, что играть. Люди там, понимаешь. И Гира, я  помню, дублировал, Ричард Гир, были какие-то картины. Все равно это было интересней. Потом это все стало постепенно. Поэтому удовольствия как бы, мне кажется, все меньше и меньше. А вообще получаешь удовлетворение от хорошего текста. Вот я у тебя там сейчас записал и получил удовольствие. Потому что хороший рассказ.

Александр Татаринцев: Спасибо.

Александр Рахленко: Да. Хороший текст, есть литература. Требуется не просто диктором быть, а быть актером, потому что вот я говорю, если мы перейдем плавно к рекламе в двух словах, это я тебе как-то говорил...

Александр Татаринцев: В кулуарах.

Александр Рахленко: Да. Что я как-то обратил внимание, что лет 10 назад, может быть чуть меньше, время оно как-то шагает быстро, но вот в этот период времени, наверное, около 10 лет, раньше говорили, пришел на запись: «О, актер пришел». В рекламу. О, актер пришел. Нормально? Нормально. А сейчас говорят: «Диктор пришел».

Александр Татаринцев: Диктор пришел.

Александр Рахленко: Ты ж сам знаешь.

Александр Татаринцев: Да.

Александр Рахленко: И постепенно это все… Даже меня спросили внизу на радио сейчас я к тебе пришел, меня спросили: «Вы диктор?» Вот тебе показатель. А это опять к разговору о том, о чем я говорил выше, отвечая на вопрос, что изменилось время, то есть, все стало… А что такое диктор? Это как понять? Что такое диктор и что такое актер? Вот это и есть ответ. Какое удовольствие получить от дикторства. Ну как? Я же не диктор. У них своя специфика. Люди… Вот Кириллов диктор. Это надо вести себя, это надо говорить более… подача дикторская, более четко, более правильно, надо голос, чтобы был у тебя поставлен. Это есть специфика. И когда диктор говорит, даже можно сказать какое-то другое, вот ты будешь играть какую-то картину или где-то в театре, тебе скажут: «Хватит как диктор!» Это будет как ругательство.

Александр Татаринцев: Да.

Александр Рахленко: Что ты как диктор говоришь?

Александр Татаринцев: Диктор?

Александр Рахленко: Конечно.

Александр Татаринцев: А диктору в твоей среде тоже будет некомфортно.

Александр Рахленко: Да, да. Да, конечно. Если ты приходишь: «Скажи, как Левитан». А вот у меня, я не диктор, мне это сложней дается. Что значит, как Левитан. Понимаешь, есть своя специфика. Это требует обсуждения, требует больших нюансов.

Александр Татаринцев: Интересная грань такая.

Александр Рахленко: Да, да-да, поэтому это все отвечаю на вопрос, что вот как бы. Я думаю, ответил не буквально и даже может быть больше, потому что ну что. А удовольствие получаешь, еще раз говорю, от хорошего текста. Понимаете? Потому что как-то Ренуара спросили, писателя, художника, это был отец режиссера Ренуар, французского. Вот его спросили: «Что важнее, что или как?» Это вот все, мне кажется, к разговору. Он ответил гениально: «Ни что и не как, а кто». То есть, кто определяет текст, кто написал, кто это говорит? Когда есть проявление индивидуализации, когда ты становишься кто, вот тогда это интересно и в дубляже, и на сцене, и в кино, и просто читая любые тексты, которые написаны от души, от сердца, где есть литература, где есть слово и тогда ты можешь сказать больше текста. Вот это точно я ответил.

Александр Татаринцев: Развернутый ответ такой получился.

Александр Рахленко: Да, ответил. Даже не ожидал от себя.

Александр Татаринцев: Да ладно. Виктор Сергеевич интересуется. Здравствуйте, Александр. Расскажите, как именно Вы поддерживаете дикторскую форму. Наверняка качаетесь штангой.

Александр Рахленко: Да, кстати, качаюсь.

Александр Татаринцев: Свой речевой аппарат. И есть ли какие-то у Вас свои упражнения? Как Вы поддерживаете связки? Есть ли какой-то свой рецепт в случае простуды, когда надо работать, а простуда прогрессирует? Есть ли рецепты, когда Вы не в голосе? (вопросы одной цепи) Как поднимаете себе настроение? Вот, кстати, сегодня мы с Вами… когда вдруг встали не с той ноги, и когда Вам кто-то по машине стукнул.

Александр Рахленко: Да, да. Благодаря тебе. Ты поделился – и я поделился, стало полегче.

Александр Татаринцев: А работать нужно.

Александр Рахленко: Да.

Александр Татаринцев: Как входите в образ героя, которого надо озвучивать? Но это уже, наверное, маленькая часть второго вопроса.

Александр Рахленко: Ну да. Ну как? Как мы входим в часть героя? То, что… не знаю, как ты входишь? Если Вы опять говорите о дубляже, то, что видишь на экране, вот и входишь. Надо забыть… Вообще, мне кажется, в любом случае надо забыть про себя. Если это удается тебе, забыть про себя, а забыть про себя – это вот все то, все те комплексы, все твое эго негативное, которое тебе мешает. То есть, ты начинаешь контролировать себя и ничего ты сделать не можешь. Представляешь, если бы хоккеист думал каждую секунду, как он ударит, он никогда бы не играл. Это природный какой-то инстинкт. Ты отключаешься, то есть, когда ты свободен, когда ты уверен, свободен и не думаешь о себе, повышенного нет какого-то гипертрофированного отношения к своей персоне, и тогда ты становишься собой, удивительно. Тогда ты…

Александр Татаринцев: Сам того не подозревая.

Александр Рахленко: Да. Это есть путь, это вот такой секрет. А для этого надо как-то освободиться. Для этого еще раз говорю, много вспомогательных, это надо встать с хорошей ноги, надо стараться быть позитивным. Слово не очень люблю, но в этом понимании, да, надо быть позитивным, то есть, поменьше реакций в жизни и дома, и везде. Любите, как ни странно, ближнего своего. А когда нет реакции, то ты сдержан. Вот мы сегодня обменялись. У тебя была там история, и у меня. Но мы же все равно сдержали свою реакцию. А если бы не сдержали бы, могло бы кончиться, во-первых, неизвестно чем. И потом это было бы труднее прийти работать.

Александр Татаринцев: И, скорее всего, мы сегодня не встретились бы.

Александр Рахленко: Да, да. Да, кстати. Ну, вот. Поэтому вот этот путь как бы, этот способ. И тогда, когда отключаешься, ты больше видишь на экране, что человек сыграл и надо повторить его, идентифицировать, почувствовать его обязательно не просто вот голосом, а почувствовать, голос-то твой практически остается, если это не мультфильм, где нужно там менять голос. Мы же не это берем. А когда просто люди играют, я же Гира говорю тем же голосом, я же Николаса Кейджа тем же голосом, и Хью Джекмана я же, ну, там он меняется, но это же мой голос. Я же не меняю голоса. Я же не пародист. То есть, ты чувствуешь его, но становишься… то есть, ты как бы являешься самим, но это уже не ты как бы, это он, но через тебя. А иначе это предразнивание, какая-то будет, в общем, фигня будет. Отвечая, там еще какой был вопрос?

Александр Татаринцев: Про упражнения...

Александр Рахленко: Да, упражнения.

Александр Татаринцев: …каких-то специальных.

Александр Рахленко: Ну, это, во-первых, секрет, а секретами не делятся. Я просто заметил в жизни, что это, понимаешь, что самое главное для человека – это его знания. Потому что знаниями он зарабатывает хлеб, и это конкуренция. И поэтому не каждый может быть педагогом в понимании, прежде всего, на уровне сознания, потому что педагог должен рассказать все своим ученикам.

Александр Татаринцев: Должен быть готовым делиться.

Александр Рахленко: Делиться. Он должен рассказать и не бояться. А часто люди, я заметил, на каких-то лекциях, уроках, часто говорят общие слова. Да, это понятно. А как? Как это? Это я не скажу. Ну, это я так, немножко отошел в сторону. На самом деле я как бы уже ответил, мне кажется, частично на этот вопрос – свобода. Вот у нас по сценической речи, когда есть упражнение, когда люди там стоят, регистры разные есть, верхний регистр есть и там «би-би-ба!», потом нижний «ди-ди-да! ди-ди-да!», потом средний – и вот это развивает на сценической речи у актеров.

И вот я помню, у нас был парень, учился со мной на курсе, и он по сценической речи, когда делал вот эти все регистры, у него замечательно звучал голос, то есть, все просто шикарно: низ точно, средний регистр, верхний там «бааа!». Прям, понимаешь, все у него, пятерка. А я там, что-то говорю, у меня такая четверка там. Но когда он начинал играть отрывок, он выходил и говорил вот так: «Здравствуйте». А где же у него регистры? Они не работали. Понимаешь? То есть, не свободен, человек зажимается и блокируется. Нужна свобода. Когда ты свободен, ты и выговоришь. Вот представь себе, я не свободен. Я прихожу к тебе и что? Я дома выговариваю, а пришел, ты на меня посмотрел, я раз или что-то, и я не могу выговорить – у меня зажим. Надел наушник, парализация, я не могу выговорить. Понимаешь? То есть, прежде всего, это свобода. Свободен, значит, ты уже выговоришь. Ты уже талантлив, потому что ты свободен. Вот это самое главное. А для этого нужно чтобы тебе помогало все окружающее, из чего я начал, отвечая на первый вопрос. Видите, какая цепочка? А второе, если более конкретно, самое хорошее упражнение, на мой взгляд, если, конечно, у человека совсем плохо, то уже надо все равно заниматься этим. Я говорю, есть определенные упражнения, набор упражнений специфических, скороговорки. Надо…

Александр Татаринцев: На артикуляцию.

Александр Рахленко: Да, артикуляцию. Надо разминать губы и т.д. и т.д. Есть какие-то азы, которые можно узнать. Сейчас это нетрудно, через Интернет и т.д. Но конкретно от меня я могу сказать, очень практичное на мой взгляд, если ты более-менее, еще раз повторюсь, в адеквате речевом, то, в принципе, это как можно больше читать тексты вслух. И особенно это полезно для вот именно формата озвучания, перед микрофоном, потому что на сцене там другой формат, по-другому. Но в целом это работает. И вот ты просто говоришь, читаешь классику быстро, в разных скоростях, читаешь газету, постоянно начитываешь, проговариваешь быстро, медленно. И это становится практикой. Это очень результативно, это работает.

Александр Татаринцев: Постепенно придет.

Александр Рахленко: Да. Связки как? Работал когда, совсем голос терял, когда невозможно работать, писали по слову – было и такое в жизни. Надо не болеть. А рецептов, ну как?

Александр Татаринцев: Уж если заболел, к примеру, какой-то есть универсальный рецепт?

Александр Рахленко: Не знаю, у меня нет. Я, видимо, как-то… вот у меня когда было совсем с голосом плохо, это уже просто таблетки «Лизобакт», обращался уже к доктору Большого театра, просто мне уже давали, я уже не помню, просто чисто это такая была разовая акция, надеюсь, и я даже не фиксировал, чтобы не задумываться об этом, чтоб этого не было как бы. Потому что когда болеешь и нужно работать с голосом, это очень сложно. И работаешь и с температурой, и т.д., сам понимаешь, у нас это все. А так, не болеть. Как бы есть там, но это, знаешь, как бы конкретно это надо не для… это такая кухня. То же самое, как зайти в ванную комнату и сейчас я вам покажу какие-то немножко.

Александр Татаринцев: Свои.

Александр Рахленко: Есть там – два пальца в рот и т.д.

Александр Татаринцев: Наклониться.

Александр Рахленко: Да и чтобы связки.

Александр Татаринцев: Заработали.

Александр Рахленко: На самом деле да, когда ты делаешь такую процедуру, у тебя, когда со связками плохо, то, видимо, идет кровоснабжение в таком положении, и связки легче становятся. Такое локальное краткосрочное.

Александр Татаринцев: Но совет понятен – не болеть.

Александр Рахленко: Да. В общем, да.

Александр Татаринцев: Пользователь Влад Купряшин: «Александр, добрый день, Вы работаете по обе стороны от микрофона и как актер, и как режиссер. Скажите, где сложней приходится и насколько трудна работа режиссера и актера озвучания на одной площадке. В таком случае Вам помогают ассистенты либо Вы сами справляетесь с контролем процесса?»

Александр Рахленко: Где трудней я не знаю, везде по-своему. А вообще, когда у тебя достаточно все… есть опыт работы и, говорю, тебе комфортно в целом. Вот опять я говорю, я подчеркиваю уже третий раз в каждом вопросе, среда, люди, с которыми ты работаешь, то ничего трудного нет. Что там трудного? Твоя любимая работа. За это еще платят деньги, ты получаешь удовольствие, удовлетворение. Это приятно. Я бы не делал акцента на трудностях, мне, в общем, нетрудно. Нетрудно, если все в кайф. Когда хороший текст, повторяюсь, и т.д., и т.д., и т.д. Я специально это повторяю, чтобы люди понимали, что это все одна и та же цепочка. Все взаимосвязано в мире. Не может быть… это все взаимосвязано. И тогда тебе легко, нетрудно. Трудно по-другому. Трудно – не получается, но это хорошо, когда трудно. А не то трудно, сил нет, скорей бы закончить и убежать сейчас из студии и поехать.

Александр Татаринцев: И забыть.

Александр Рахленко: Да, конечно. Тогда зачем работать? И тогда какие можно давать советы? И тогда я что могу дать? Я даю с этого, что мне нравится моя работа. А где трудно, но там легко и там легко. Да нет, когда ты работаешь, совмещать, конечно, сложно. Почему? Потому что вроде ты руководишь, а когда встаешь туда, то тебе нужен человек, которому ты все равно доверяешь. Это звукорежиссер, как правило, или кто берет на себя эту функцию, кто там... Звукорежиссер,  как правило, который дает тебе советы. Потому что, что такое режиссура в данном случае? Это человек со стороны. Вот мы с тобой работаем, ты описал, ты же тоже являешься режиссером. В каком смысле? Ты видишь, слышишь.

Александр Татаринцев: Слышу, да.

Александр Рахленко: Ты останавливаешь, и это необходимо, и потом даешь направление. Это другая… Если ты режиссер, ты режиссер. Если ты актер, наоборот я хочу, чтобы делали замечания. Я наоборот хочу работать. Я наоборот хочу, чтобы ты меня  своим присутствием и своей энергией, своими замечаниями подвигнул на работу, потому что, я могу больше. Не просто говорить, я могу еще что-то, больше текста. Вот это прекрасно, когда это есть. Вообще трудного ничего нет, когда комфортно. Тогда, вот когда на этом уровне комфортно, можно выходить из зоны комфорта. Если не комфортно, ты не можешь выйти из зоны комфорта там, где необходимо для прорыва, для работы.

Александр Татаринцев: Для ускорения.

Александр Рахленко: Конечно. Каких-то свершений серьезных в работе и т.д., и т.д. В писании, везде: когда пишешь, когда читаешь, когда играешь и т.д. Вот это. А это люди, люди, еще раз подчеркиваю. Тогда все в кайф. А если этого нет, то все трудно.

Александр Татаринцев: Я пробежался по следующему вопросу. Он состоит аж из 8 частей.

Александр Рахленко: Надо сразу первый и ответ. Вот так можно.

Александр Татаринцев: Да. Пользователя зовут Константин.

Александр Рахленко: Константин .

Александр Татаринцев: Доброго времени суток. Достаточно давно знаком с работами Александра, сильно уважаю его труд. И поэтому хочу задать ряд вопросов. 1. Вы часто дублируете трех актеров: Хью Джекмана, Кейджа и Джейсона Стейтему. Кого из них Вам нравится больше всего дублировать? Кто из этой тройки Вам больше нравится, как актер? Кому, на Ваш взгляд, Вы более подходите? Это вопрос, наверное, как к режиссеру, да и как к актеру тоже.

Александр Рахленко: Это друг говорит: «Да и вообще я не подхожу ни к кому».

Александр Татаринцев: Да.

Александр Рахленко: Да я не знаю. Подхожу я, наверное, ко всем уже. Что? Подхожу ко всем. Вопрос, что можно лучше, хуже, но это не всегда от меня зависит, потому что есть режиссер и есть работа. Где-то я доволен, где-то не доволен звучанием работы и т.д. Я достаточно вообще на самом деле строгий судья, объективный, как мне кажется, насколько это возможно, а не то, что там… Кому больше подходишь? Не знаю. Наверное, я в «Револьвере» подхожу к Стетхему. Там и роль такая была. Подхожу тоже. Сейчас если больше бы, где боевики такие более, может быть, и Зайцев подходит тоже по-своему. И в «Револьвере», я думаю, что я лучше подошел, потому что это такая более атмосферная психо- такая делическая что ли вещь. Это, в общем-то, часто моя тема. Николас Кейдж? Не знаю. Были роли какие-то с Гиром. Макконахи я писал. У меня же не только эти трое. Я вообще скажу, что и Депа писал в двух картинах. В двух! Представь себе. Я когда как-то зашел в Интернет и посмотрел свой список, я уже и забыл. И, в общем-то, я вдруг увидел, что я писал. И вспомнил, что я писал, наверное, практически мало актеров, звезд, которых я не писал бы по разу.

Александр Татаринцев: То есть, практически все голливудские звезды.

Александр Рахленко: Депа писал в двух картинах. Можешь себе представить? И Брюса Уиллиса один раз писал. Вадик Андреев тогда что-то не мог, и я писал «Квартал 16» что ли. Что-то такое, какая-то картина. И Брюса Уиллиса даже один раз писал. То есть, очень многое. И Макконахи там дважды писал и т.д., и т.д. Я как бы не хочу говорить к кому я больше подхожу. Подхожу, есть какие-то более удачные, есть менее удачные. Может быть, подходил бы к кому-то лучше, но так не сложилось. И потом, мне кажется, надо на этом особо, может быть, не заострять. Важно, чтобы самому быть, знаешь. Как мне кто-то сказал: «Я голос такого-то…» Что значит голос? Я голос такого-то. И, знаешь, кто-то сказал: «Я почка такого-то2. Ну как? Голос. Как голос? Я – это я. У меня есть свой голос. Вот мы сейчас с тобой читали, я же своим голосом читал. У меня свой голос, я сам по себе. Это очень важно, когда актеры дубляжа, которые много работали, они являются сами интересными личностями и снимаются много. И Аня Каменкова, например, очень известная актриса. Андрей Леонидович Мартынов «А зори здесь тихие» он тоже дублировал и занимался. Валентин Смирнитский, который тоже, кстати, занимался озвучкой очень много и т.д., и т.д. То есть, люди, которые снимаются и играют театральные работы очень, просто признанные хорошие артисты. Белявский Александр, который много… ныне покойный, к сожалению. Он просто мастер дубляжа и вообще большой артист тоже. И так далее, и так далее. То есть, я как-то не хочу даже. Мне, знаешь, как-то это, кого я оцениваю. Пускай зрители оценивают, слушатели. Что там? Кому я больше подхожу у каждого свое мнение.

Александр Татаринцев: Вот, кстати, ты уже практически ответил на вторую часть вопроса. В дубляже часто бывает, что один зарубежный актер имеет в России несколько голосов. Как Вы относитесь к такой практике? Понятно, как относимся.

Александр Рахленко: Нормально. Как каждый считает. Потому что есть разные роли. Вот ты режиссер. Что, значит, я пишу? У меня что, договор, контракт?

Александр Татаринцев: Считаете ли необходимым закреплять за каждой зарубежной звездой конкретный голос.

Александр Рахленко: Нет. Я считаю, что надо двигаться, развиваться. И у меня, как у режиссера и у тебя, как у режиссера должно быть свое право, если нет пожеланий каких-то заказчика. И у заказчика есть право. Это его картина, он вообще считает, может, знаешь, вообще взять и Иван Ивановичем записать, который… Как там Кончаловский снял почтальона. Вот может быть заказчик хочет, пусть вот почтальон запишет. Ну, если у него получается, почему нет?

Александр Татаринцев: Почему нет?

Александр Рахленко: Это твое право. И не надо фиксироваться и говорить вот это: «Это я, я, я!» Да нет. Что я, я. Потом разные роли бывают. Прости. Здесь ты подходишь, а там он играл по-другому. Значит, это уже немножко другая какая-то история. Это уже тоже, ты здесь… это уже как бы другой актер считай. Он уже по-другому на себя взвалил все, сыграл, с гримом, с какими-то это, это… Это уже другая вообще история. Значит, ты можешь не очень вписаться.

Александр Татаринцев: Нравятся ли Вам другие актеры дубляжа, которые дублируют актеров, которых Вы часто озвучиваете и черпаете что-то у них? Вот такой вот вопрос. 

Александр Рахленко: Я не знаю. Если честно, черпать я сейчас бы не сказал. Не буду, знаешь, лукавить, там типа ответить вежливо. Я нет, не черпаю. Как правило, мне не нравится то, что озвучивается. Это не, как правило, людьми, которые, так сказать, мои ровесники, у которых даже я учился. Был помладше, а, в общем, учился, и нет. Я беру в целом. Потому что развитие нужно всегда. Для этого мы опять возвращаемся к первому вопросу, что кино другое, нет материала, требуются другие задачи. И все это говорится, больше дикторства стало в дубляже, не актерский дубляж, если так можно выразиться. Поэтому как мне может нравиться вот это дикторство не там, где надо прочитать текст рекламный, именно чисто дикторский, а в актерской работе. Поэтому я не вижу. Мне наоборот. Я, если честно, скажу, разочарован и часто не могу слушать. Без картинки вообще мне очень трудно. Ну, это я без претензий, я сам принимаю в этом участие.

Александр Татаринцев: Такой вот притязательный Александр Юрьевич у нас.

Александр Рахленко: Нет, нет. Я думаю, что, если честно, многим. Ну, а как? Тебе нравится? Тебе нравится то, что ты слышишь часто? Голоса соответствуют? Тоже ты сидишь уставший, вдруг голоса, ты говоришь: «Ой!» Да, иногда и свои интонации тебе также не нравятся. Иногда. Но я стараюсь. Я стараюсь писать иногда по многу раз. Ты же знаешь, кстати, если что, я…

Александр Татаринцев: Ты грешишь тем, что можешь дать такое количество дублей.

Александр Рахленко: Да я, да, да, пожалуйста. Потому что я не против. Но я могу и быстро писать. Ты вот сегодня, да, я же пишу быстро, если мне комфортно, интересно если. Дело не в этом. Не то, что медленно. Быстро. Но дело не в этом. Мне не нравится. И себе, если не нравлюсь, то не нравлюсь. А научиться, к сожалению, учиться рад, но, к сожалению, нет таких возможностей. Когда пишется все очень быстро, в потоке, когда тексты не готовы, как можно? Чему можно научиться? Чему? Чужим интонациям? Когда ты не работаешь, никто ничего не делает, даже не пробует еще раз записать. «А, давай быстро еще». «Не…» А чему же можно научиться? Чему? Пришел человек, которому 25 лет или 20, записал, поработал 2 года. А чему ты можешь научить, если ты вот так работаешь? Если это даже и не ты виноват, я ж не виню никого. Общая ситуация. Времена не выбирают.

Александр Татаринцев: Это тенденция.

Александр Рахленко: В них живут и умирают.

Александр Татаринцев: Да.

Александр Рахленко: Поэтому научиться, к сожалению, нечему. А потом, в общем, самому уже хочется учить.

Александр Татаринцев: Кого или каких актеров Вам бы еще хотелось озвучить?

Александр Рахленко: Если честно, даже не думаю, не хотелось бы. Мне бы хотелось самому играть. Я б был не против, если бы меня бы когда-нибудь кто-то озвучил. Мне было бы это интересней. У самого такого нет, я говорю, желания быть… озвучивать. Мне как-то, мне сыграть бы кого-то там, поставить что-то, как режиссеру, с точки зрения там, это мне да, интересно что-то. А озвучивать просто, нет, с мечтой жить, такого уже нет. Я думаю, нет.

Александр Татаринцев: На Ваш, как режиссера, взгляд, всегда ли большое количество актеров является залогом качественного дубляжа или почти всегда можно, так сказать, взять качеством и сделать дубляж большого фильма небольшой командой? Или это должно быть все масштабно и по-имперски? Или это могут озвучить несколько человек, это сделать?

Александр Рахленко: Нет, думаю, это может быть несколько… опять, пределы есть разумного, везде нужно баланс сохранять во всем. Я думаю, что вопрос опять не от этого, Саша, вопрос в том, какой посыл, изначально какая задача. Можно сделать все. Понимаешь, если у тебя огромный бюджет, это не факт, что у тебя получится хорошее кино. Оно будет бюджетно с точки зрения затрат технических, но оно качественно, с точки зрения, актерской работы, сценария, это же не говорит о том, что это будет хорошо. Понимаешь? Я же вот пришел к тебе, я тебе озвучил и за эти же деньги, и если бы ты мне заплатил в 100 раз больше. Я что бы?

Александр Татаринцев: Лучше озвучивали?

Александр Рахленко: Нет. Я не могу. Актер включается, начинает работать. Это другая история. Поэтому нет. Дубляж можно сделать и минимальным количеством актеров, если это нормально. Только не одним голосом, когда человек говорит и это видно. Это уже не дубляж, это уже закадр или такой липсинг, знаешь, то. что, в общем, не является таким классом.

Александр Татаринцев: Или самодеятельность.

Александр Рахленко: Конечно, самодеятельность. Ну что? Один голос. А, в принципе, количеством людей где-то можно записать эпизоды какие-то, теми же актерами, которые будут неузнаваемы через какое-то… Да, почему нет. Можно сэкономить, но качество от этого не пострадает, мне кажется. А вообще надо стараться, чтобы были для этого средства. Дубляж – это, в общем, дубляж, есть бюджет, значит.

Александр Татаринцев: Бывали ли у Вас случаи, когда Вы видели какую-то ошибку в тексте или неточность, но не могли ее исправить, и когда понимали, что можете сыграть лучше, но заграничный супервайзер был против и просил просто повторить за иностранным актером? Как Вы справлялись с такими ситуациями? Бывали ли они вообще?

Александр Рахленко: Да, конечно, бывало. Бывало постоянно, что ты каждый день приходишь и часто ты что-то делаешь и не находишь контакта с теми людьми, которые тебя вызвали и просят, чтобы бы записал. Это и в рекламе бывает очень часто. Потому что, я говорю, изменилась какая-то формация. Еще раз повторяю, что люди другие стали, они по-другому слышат, другой способ вообще мировосприятия. По-другому. Особенно это уже другое поколение. Поэтому несколько сложно. Другие голоса, другие вкусы. Конечно, это очень трудно. Ты стараешься, как бы сделать максимально все-таки, чтобы быть органичным. Конечно, постоянно. Ты зависимое существо в данном случае. Ты записал, сделал 4 дубля, вот я ушел. А ты взял тот дубль, который тебе понравился даже. То есть, ты хозяин. Звукорежиссер хозяин вообще ситуации. Просто перепутал, что-то погибло у него там, он стёр. И люди потом что-то чувствуют. Потом сложно. Это все в руках  звукорежиссера. Нет, конечно, бывает постоянно, и это трудно, и надо все-таки сохранить свое пространство, надо попытаться сделать. Ты же тоже что-то слышишь. Ну как же? Столько лет работаешь. Трудно, но, тем не менее, надо, так сказать, это бизнес. Ты меня вызываешь, я должен выполнить твою задачу и найти с тобой… вот это есть умение и сложность найти с тобой понимание. Ведь, собственно, ты тоже не хочешь, чтоб было плохо. Просто иногда ты неправильно понимаешь порой, а надо быть собой и сделать как-то хорошо – в этом сложность. Надо быть все равно, оставаться самим собой, чтобы всем нравилось: и мне, и тебе – вот тогда это хорошо. А если тебе нравится типа «ну, ладно, вроде ничего». Может быть, ты не знаешь, как я могу, а я знаю. В общем, всякое было. Многое было. Но если нет таких падений маленьких, то нет и подъемов.

Александр Татаринцев: Приступаем к шестой части вопроса от Константина. Дублирование фильма – огромный труд. Считаете ли Вы, что пора бы уже в нашей стране серьезней относиться как к процессу, так и к актерам. Например, ввести соответствующие курсы или предметы в театральных институтах, наделить актеров и режиссеров дубляжа правом вето, возможностью более ощутимо влиять на процессы, приравнивать работу у микрофона к работе в театре с соответствующими званиями, служить у микрофона, получается. Не тянет ли Вас вновь сняться в кино или оказаться на театральном помосте? Заставит ли Вас такое предложение отказаться от дубляжа?

Александр Рахленко: Я думаю, в данный момент, конечно. Мое желание, я бы с удовольствием поставил там пару спектаклей арт-репризных. Я вот и хочу сейчас, и занимаюсь над этим, думаю над этим и вот ищу средства, возможности, Я хочу поставить театральную постановку. У меня есть такое желание и для меня оно сейчас сильнее выражено, чем как бы озвучивать. Тем более опять повторяю, что вот я к тебе могу приехать, мне интересно тоже. Я к тебе приезжаю. И дело даже не в этом, просто есть какие-то вещи, которые… куда-то можно приехать, тебе интересно, а где-то… Что значит? Я хочу сделать то, что мне уже интересно, потому что я уже взрослый дядя, и мне интересно это. То я уже сделал, я доказал. Нравится-не нравится, у меня много работ и т.д. Разные работы. Я умею это делать. Мне хочется то, что я… Если я режиссер, то я режиссер не просто дубляжа, режиссер, в принципе, значит, я могу поставить и спектакль, и снять кино. То есть, вот эта тема меня больше волнует. А то, что человек пишет… Как его зовут?

Александр Татаринцев: Константин.

Александр Рахленко: Да. Вот Константин пишет по поводу того, в принципе, я понимаю его, я с ним согласен, что, во-первых, платили бы больше.

Александр Татаринцев: По отношению к актерам, да.

Александр Рахленко: Конечно. Это я понимаю завуалированная формула, он так вежливо сказал. Конечно, хотел бы, чтоб уважение было к тому, что если тебе платят эквивалентно хотя бы более-менее тому, что ты вообще, так сказать, как там, за границей, скажем, за такую работу, то если ты оцениваешься нормально реально, то это уже есть уважение, и это и есть отношение. Вот и все. Прежде всего, это. А влиять на что? Заказчик влияет на все. Ты купил фильм, ты влияешь. А влиять можно только, если ты получаешь нормально за свой труд, ты можешь выбирать, у тебя больше выбора, и тебя уважают, потому что ты стоишь. Как, знаешь, спрашивают: «А сколько ты стоишь?» «А, ничего я не стою». Это еще со времен там рассказывали про фильм «Ватерлоо», где Самойлов играл с Родом Стайгером. Там спросили: «Вот я миллион стою. (Род Стайгер) А сколько ты стоишь?» Народный артист Советского Союза, он говорит: «Я не… стою». Ну, а что изменилось глобально?

Александр Татаринцев: Ничего не изменилось.

Александр Рахленко: У нас там, где звезды снимаются, там… А за счет этого, да. А дубляж? Правильно Костя пишет, Константин, что это все совершенно неадекватные расценки. И в этом нужно было бы поднять, я за. И там еще у него вопрос по поводу вот этого и что там еще?

Александр Татаринцев: Ввести соответствующие курсы или предметы в театральных институтах.

Александр Рахленко: Курсы? Да, наверное, это уместно, это интересно. Есть люди, которые… есть. Только надо преподавать правильно. Ведь можно ввести, что как бы? Что? Что, если у тебя, что преподавать, дикторство?

Александр Татаринцев: И учить чему-нибудь и как-нибудь?

Александр Рахленко: Да. Как-нибудь? Да, какое-то развитие в дубляже надо, но это опять связано с актерским ремеслом. Это нужно, чтоб это было как-то вместе, а не просто отдельно. Вот я тебя учу озвучанию. Каждый человек может обучиться. И даже играть на сцене люди обучаются. Сейчас, пожалуйста. И в кино многие играли. И дело не в этом. Но я считаю, что да, это было бы неплохо, если бы это… Я думаю, к этому и придет как-то. И у меня такие идеи были, в общем, уже достаточно давно, кстати. И какие-то были попытки, насколько мне известно. Я считаю, что, в принципе, это нормально. Если есть чем поделиться, как ты хорошее слово сказал делиться.

Александр Татаринцев: Поделиться.

Александр Рахленко: Важно же, если ты хочешь поделиться, почему нет, если ты умеешь, и люди хотят. Поделись. 

Александр Татаринцев: Толикою своей.

Александр Рахленко: Я за. Я вот готов поделиться. Вот Бог даст и поделюсь.

Александр Татаринцев: Так и делитесь, сидите.

Александр Рахленко: Да нет. И, может быть, даже могу. Надо еще иметь способность научить людей, это ж не каждому дано. Это тоже серьезная вещь. Если ты можешь, вот, допустим, можно попробовать, я могу тебя научить, тебе нравится или не нравится. Да? Если получается, я могу. А если не получается, чему я научу? Даже если я сам умею.

Александр Татаринцев: Как Вы относитесь к приглашению в дубляж медийных лиц? Считаете ли Вы, что они реально увеличивают кассу фильма? Часто ли бывают такие ситуации, когда сверху приходит распоряжение поставить актера, который, на Ваш взгляд, абсолютно не подходит? Бывало ли такое, что Вы делали актера или роль, которая Вам совершенно не подходит? Про это, наверное, мы уже говорили.

Александр Рахленко: Да, где-то было, да. Да, где-то было, что…

Александр Татаринцев: А вот по поводу указок.

Александр Рахленко: …да, может быть тоже не мое, и не совсем соответствует, на мой взгляд. Конечно, было. Еще требуют не то. Я думаю, по-другому надо, но для этого надо попробовать, надо пристроиться вот как, а тебе не дают «давай, нормально, нормально». Как нормально? А ты как бы… вот это да, не очень приятно. Было. А по поводу что?

Александр Татаринцев: По поводу… Часто ли бывают такие ситуации, когда сверху приходит распоряжение поставить актера.

Александр Рахленко: А, да. Да не так. Сверху не приходит, еще раз повторяюсь, это заказчики решают. Вот они хотят.

Александр Татаринцев: Они и являются этим верхом.

Александр Рахленко: Да, да. Я тоже писал, как режиссер, в смысле озвучивал (дублировал) и тоже приходили – вот этих актеров должны писать, медийные лица, актеры. Саша Домогаров писал там. Хотя, в принципе, неплохо получилось, но так может быть не совсем подходит. Но, в принципе, нормальные ребята, кто писал со мной. Нормально, мы старались. И некоторые писали очень даже хорошо. Была такая «Камера 211», про зону, испанская картина интересная. Ее писал. Сейчас вспомню. Надо же, этот, Леша Горбунов, актер. Знаешь, много снимается. Он замечательно записал. Это моя была инициатива, и поддержали заказчики.

Александр Татаринцев: С твоего верха.

Александр Рахленко: Да. То есть, было такое предложение, они поддержали. И, в общем, мы замечательно записали. Я считаю, что он очень хорошо просто вписался. Бывает по-разному. Но, в принципе, решает заказчик, это его право. Отвечаю на вопрос, помогает ли это сборам?

Александр Татаринцев: Увеличивает ли кассу?

Александр Рахленко: Я думаю, что нет. Может быть, для мультфильма есть смысл. Когда мультфильм какими-то известными медийными лицами, очень известными, которые на слуху.

Александр Татаринцев: Это специально пиарится отдельно.

Александр Рахленко: Да, да. Я думаю, что здесь сложно сказать. Думаю, что может быть и есть. Мне трудно сказать, но в дубляже, мне кажется, это люди пойдут. Ксения Собчак в роли. Дубляж. Картина, она поглощает. Мультфильм другое. Мультфильм – это все-таки актеры. В мультфильме интересно, какой западный актер (звезда) дублировал. Скажем, Хью Джекман какую-то лягушку дублирует. К примеру. Но фильм – это другая специфика. Это он является кем-то. Понимаешь, он сам по себе, а здесь надо подстроиться, приклеиться. Растворение звезды в звезде. Это очень такая, не совсем понятная. Я считаю, что фифти-фифти. Я считаю, что в мультфильме да, скорее это может быть. А вообще в целом тратить огромные средства и бюджета для этого в дубляже я считаю, что это нецелесообразно, это мое мнение.

Александр Татаринцев: Понятно. Работая над какими фильмами в качестве актера или режиссера Вы гордитесь, а с каким фильмом Вы лучше бы никогда не имели дел?

Александр Рахленко: Их даже столько картин много, что у меня такого, наверное, и нет. И я стараюсь, знаешь, не рефлексировать. Какие-то картины, Мел Гибсон с Ярославой Георгиевной Турылевой, и с ее там легкой руки писали Мела Гибсона, в общем. Были какие-то картины давно, когда я только начинал дубляж, по-моему, когда мы работали в другом формате, как бы тщательно и т.д. Это были фильмы, такой был режиссер Стас Захаров. Я на Мосфильме писал в этой старой дубляжке. Это были мои первые опыты после Курочкина, вот отвечаю на вопросы, Ялты. Потом были первые такие дубляжные главные роли – это фильм Кислевского, очень хороший режиссер польский. И там короткий фильм об убийстве, короткий фильм о любви. Вот такие очень хорошие работы, по-настоящему хорошие, такие, хорошие. Я думаю, что есть картины режиссерские. Я там даже похвастаюсь – получил какой-то приз за лучший дубляж 2011 года, не я, а наша команда. То есть, это тоже, там же премия «Блокбастер» есть, и они, так сказать… Это был фильм тоже Кислевского, кстати, если я не ошибаюсь, называется «Резня», по-моему. «Резня». У нас такая команда. 

Александр Татаринцев: Обнадеживающее название.

Александр Рахленко: Да. 2012, по-моему, год, нет, 2011 год. То есть, да, есть. Почему? Хорошо записанная картина. Я считаю, что правильно ее выделили. То есть, есть, есть очень много. Я вообще считаю, у меня есть много картин, которых наберется десяток, как режиссера, которые я очень вылизывал и старался. Есть картины. Дело не в названиях, я многое и не помню. Есть которые слушаешь и самому как-то, видишь, как ты меняешься, как-то видно, что очень… Ну да, роли, но я стараюсь не фиксировать, Саша, я стараюсь все это. Конечно, не это главное.

Александр Татаринцев: А вот еще один вопрос. Один из участников группы «Русский дубляж» по имени Андрей, не имеющий возможности Вам написать напрямую, хочет задать пару вопросов о дубляже фильма «Люди Икс: Дни минувшего будущего». В частности, очень многих опечалил тот факт, что в прокат и на дисках вышла версия, в которой за Росомаху (Хью Джекмана) говорят сразу два актера: Вы, Александр Юрьевич и в 95 % сцен Сергей Чихачев – тоже очень талантливый актер, в некоторых местах он говорит. Андрей интересуется, почему произошла такая странная замена и как Александр Юрьевич относится к тому, что иногда актеру приходится дозвучивать роль, уже записанную другим диктором, актером. Приходилось ли ему самому сталкиваться с таким форс-мажором и как режиссеру? Заранее спасибо. Также хочется сказать спасибо Александру за его титанически труд. Это Андрей нам.

Александр Рахленко: Ладно, титанический. Спасибо, Андрей. Андрюша, спасибо за вопросы и спасибо за оценку титанического труда. Да, я просто, видимо, это последняя работа, наверное, была, вот год назад, я так понимаю. Я просто уезжа, и у меня не получилось на удаленке записать, потому что постоянно приходит там смена версий, вот это все дополнение, дополнение. И мы это все оговаривали вначале. Но я был за границей, уезжал. Я попытался записать это где-то в машине, но у меня не получилось. Потому что все-таки понятно, кино другое. Я там что-то хотели придумать даже, приехать там что-то, не знаю. Но это все как-то так рассосалось, попробовали вот так записать. Что делать, если я уехал. Я же не могу. Но если бы мне заплатили адекватно, но это, видишь, не имеет, мы же это уже говорили. То есть, это все по большому счету, я ж не поеду из отдыха для того, чтобы записать 3 фразы. Если это серьезно, то для этого должны быть средства и тогда все можно. Так получилось технически. Когда я пишу, тоже бывают пропуски. Это был не пропуск, это пришла дописка, где меня не было. И они как-то должны были выходить из ситуации. Я считаю, что нормально вышли. Я не слышал, но думаю, что достаточно достойно, человек как-то старался под меня каким-то образом пордстроиться.  Я тоже кого-то вписывал, какие-то фразочки. Бывает, кто-то пропустил в работе в этом большом потоке.  Тут уже другая история. И тоже я кому-то, вписывал за кого-то, какую-то одну фразочку сказал. Если человек внимательный, зритель, конечно, и любитель дубляжа, он слышит тонко.

Александр Татаринцев: Он прочитает это, да?

Александр Рахленко: Он, конечно, это услышит. Заплаточка такая. И заплатки эти есть. Чисто технически очень трудно вызвать актера, потом он уже уехал, он уже в другом месте. Надо картину сдавать, времени мало, сроков мало. Это же производство, это бизнес. Поэтому, бывает, заплаток много. Я отношусь, знаешь, нормально. Раньше, может быть, я бы больше как-то переживал, а сейчас отношусь нормально. Проходит время, ничего. Мы вообще относимся ко многому нормально. И люди должны относиться.

Александр Татаринцев: Очередной вопрос от пользователя Тайный узбек. Здравствуйте, Александр, можете как актер и режиссер дубляжа одновременно рассказать, сколько примерно времени уходит на процесс дублирования и за сколько дней до премьеры делают дубляж? Какой фильм был самым долгим с точки зрения дубляжа и какой самым коротким? Вот такой вопрос.

Александр Рахленко: Бывает по-разному, как вот дали. Бывает по-разному, заказчик спустил картину и надо записать, буквально ты пишешь, а премьера уже через несколько дней, а ее надо еще пройти технически, надо перезаписать – это время, надо оцифровать, не знаю. Но есть целый технический процесс, цепочка. Но бывает по-разному. От этого, кстати, отвечая на тот вопрос, опять, видишь, на предыдущий, что от этого зависят заплатки. Потому что вот так пришли, тебе надо записать. Главное записать, картина она в прокате, представляешь. Как? Вот и давай актера. Нету того, другой будет. Кто-то на съемках. Где его достать? Я тоже вот писал тогда Брюса Уиллиса, помню, Вадик Андреев очень хорошо писал раньше, сейчас не знаю. И вот он замечательно работал всегда. Он сейчас много снимается. И его не было, он был на съемках. Я писал. Картина пришла, сразу бывает. Ну где его? Что он? Может быть, и приехал бы, но его нет. Записал. Ну что? По-разному, короче, бывает. И самый короткий фильм я не могу вспомнить. Я могу сказать, что вот мы работаем на Мосфильме, компания «Мосфильм-Мастер». У нас там сроки достаточно, везде по-разному работают, но у нас очень концентрированно, большой концентрат и действительно это титанический в каком-то смысле труд. Я так улыбаюсь, на самом деле люди правильно оценивают. Это, бывает, очень сложно, потому что должен… ситуация – должен уложить картину за 2 дня, а бывает иногда за день. Представляешь уложить за один день весь текст, чтоб это было разговорно, чтобы это было артикуляционно. Чтоб это…

Александр Татаринцев: На пальце мозоль появится.

Александр Рахленко: Конечно, ты с ума сойдешь, хочется телевизор разбить. Это очень большая нагрузка. И потом прийти, записать, вот мы пишем на Мосфильме, пишем за 2 дня, мы пишем полный метр с 9 до 10. Иногда с 8. Вообще там с 10 до 10, то есть, за 2 дня вот ты должен записать полный метр фильма с гургурами. А картины бывают разные, есть комедии, где миллион молодежи, где там только персонажей бывает 30-40 человек. Представляешь?

Александр Татаринцев: Это ж их всех собрать надо.

Александр Рахленко: Да. И ты должен записать, вот потому что так как-то получается, в таком режиме мы работаем. Бывает, люди работают несколько дней, потом что-то. Вот это, конечно, по-разному. Вот я тебе говорю, сроки 2 дня. Бывает и за день, зависит от объема фильма. Работаем быстро, но это не значит, что плохо. Это зависит от твоего внимания, от твоей сосредоточенности. От команды, от того, подходит ли ей роль. Вот видишь, мы отвечаем на все вопросы по цепочке – подходит ли актер на эту роль. Если он не подходит, очень много времени тратит на вхождение в нее. Ему сложно психофизически. Конечно, если у него есть время... А если это быстро, если он над текстом дома поработал и пришел, и тогда все по цепочке - это быстро, быстро, быстро и качество не страдает. Я считаю, что быстро, но хорошо – вот наша задача. Это интересно, тогда это интересно.

Александр Татаринцев: Очередной вопрос от пользователя Zette. Здравствуйте, Александр Юрьевич, впервые я Ваш голос в мексиканском телесериале «Дикая роза». Где Вы дублировалиПабло Мендисабаля. Какие у Вас были впечатления от дубляжа этого сериала?

Александр Рахленко: Это было давно, это начало 90-х годов. Вот тогда это все началось, закадровые тексты начались, когда был кризис. Тогда вот, собственно, мы и начали закадриками заниматься. Да, ну как? У меня там была нормальная работа. На Совэкспортфильме, мы на Белорусской это писали, даже помню. И мне нормально было. Хорошая компания была. Я молодой парень, вся жизнь впереди. И я, по-моему, хорошо вписался в Пабло – лирический герой. Нормально. Приятно, что люди до сих пор люди. 

Александр Татаринцев: Ощущения были лирическими.

Александр Рахленко: Да, лирический герой. Я был в своей тарелке, мне не надо было пыжиться, что-то стараться быть, вот преодолевать себя. Очень легко, очень органично, на мой взгляд, и нормально. Поэтому люди и помнят, может быть, до сих пор.

Александр Татаринцев: Ну да.

Александр Рахленко: Уже сколько лет-то прошло? 20. 

Александр Татаринцев: Вопрос от пользователя Джеса, больше жизненный вопрос. Как Вы вживаетесь в голосовую роль, долго ли? Придумываете ли Вы какие-то характерные интонации, фразы или все само? И после всех этих работа не отмечаете ли Вы, что в жизни стали общаться чуть иначе, вот так по-супергеройски: «Э-эй, дайте мне килограмм апельсинов» в магазине.

Александр Рахленко: Да нет. Я, ты знаешь, никак, наверное, особо не… я как бы не знаю. Вообще в идеале моя природа, моя лично (подчеркиваю) природа – это та, когда ты видишь, освобождаешься и ты то, что видишь, пытаешься это воспроизвести. Какие-то характеристики речевые, такие больше, какого-то такого, голосовых характеристик – менять голоса, я это как-то не очень, это не совсем моя коронка. Поэтому специально отрабатывать какие-то… отрабатывают то, что у тебя коронка. Я беру, если так мне будет позволительно сказать, я серьезно говорю, каким-то нутром – это мой конек. Когда у меня этого нет, то мне трудно, я как будто бы, знаете, без одежды. А у другого нет этого, ему надо прикрыть себя какими-то другими характеристиками, и человек это развивает, тогда он работает перед зеркалом. У меня другой принцип, я думаю, что надо знать в голове, что ты хочешь, вообще в целом, даже не про дубляж. А когда приходишь, нужно сиюсекундно быть живым, реагировать на человека и быть свободным, а, не видя тебя, тебе нафантазировать и что-то там. Нет, я вижу и делаю, и это были лучшие мои  работы. Потому что вообще дубляж – это идентификация, это то, что мы видим на экране, мы должны не испортить, а не улучшить. А мы улучшаем Де Ниро, аль Пачино особенно в закадровых текстах, где сверху звучат русские голоса. Такая, как ты вот позволил себе сказать такое слово безвкусица, вот это и есть безвкусица. Она давно уже пришла, так сказать, вошла.

Александр Татаринцев: Когда актера допиливают.

Александр Рахленко: Конечно, 5 голосов. Мы раньше писали закадр на двоих, а сейчас 5 человек. То есть, это уже получается и не дубляж какой-то и закадр, не поймешь, что это такое. Но Де Ниро играет, мы должны его перевести, надо еще баланс звуковой сделать тактично, чтобы его слышать и голос – в этом сложность работы, чтобы и меня было слышно, как переводчика в данном случае, это же закадр и актёра, чтобы какой-то баланс был. Если меня громко слышно, если его, тогда я перевожу, раздражает человека, что он не слышит. Это ж надо работать, время опять звукорежиссеру нужно, а он тоже не успевает и т.д. Понимаешь? И это плохо, когда так. Потому что зачем надо доигрывать, надо не помешать Де Ниро, пусть его игру послушают. Также и в дубляже, надо быть как бы, вот мне кажется, тактичность. Она вообще такая вещь сложная, а в наше время наглое такое. Оно вообще ушло.

Александр Татаринцев: Агрессивное.

Александр Рахленко: Агрессивное такое, да. Оно ушло. Вот этой тактичности не хватает в работе. Понимаешь? Вот тактичности. Увидеть тебя, почувствовать. Есть слово эмпатия, вот это очень относится к актерам, особенно может быть к актерам дубляжа. Ты должен дышать так же, как актер. Я должен ритм понять, а не просто громче, тише, пафоснее. Ритм понять и все пойдет, ритм, ритм, ритмически надо отбивать, это сложнее. То есть, кто ты такой? И кто я такой? Если я понимаю твой ритм, начинаю его чувствовать, я становлюсь тобой. Согласен? Но это более сложно. Надо быть тактичным хотя бы изначально в посыле, понимать, что я должен тебя увидеть вообще, уважать тебя, послушать тебя, посмотреть, понаблюдать. Не пытаться повторить как попугай твою интонацию, не понимая тебя, опять привносить себя, но интонационно тебя схватить – это другое. А я должен понять тебя, не думать об интонации – это результат. Я должен почувствовать тебя. И когда начинаю чувствовать, это мой способ вообще существования в жизни, отвечая на вопрос, вот это главное. Ты должен стать не наглее «дайте мне помидоры!», а чувствовать продавца, стоящего там, понимать вот эти реакции, что тебя там ударили, плюнули. Потому что человеку, наверное, было еще хуже, чем тебе. Так просто люди не ведут себя. То есть, когда ты видишь много людей, когда ты их чувствовать начинаешь, ты должен их чувствовать – вот наша задача, я думаю, что вот, а не то, что быть наглым, агрессивным. И быть супергероем. Тактичность, вот к чему я говорю, тактичность нужна в работе. То есть, чувствовать в дубляже другого человека, увидеть его на экране, понаблюдать и попытаться его воспроизвести, оставаясь собой и привнести чувства. Вот на экране там актер, допустим, Хью Джекман, не знаю. Ты его чувствуешь, то есть, ты его можешь повторить. Но ты его повторяешь вообще идентично, а он потом переживает и начинает плакать, страдает – актер сыграл. Как здесь быть? Как ты точно это воспроизведешь, если ты точно не страдаешь? Понял меня? Вот и здесь ножницы. Да, я повторил, я все интонационно сделал, как он. А он вдруг играет, он тебе нравится, как актер, потому что он здесь сказал про себя, а ты повторяешь. Вот как? Вот поэтому я говорю, видишь, чувствовать надо, быть тактичным. И когда ты его начинаешь точно чувствовать, не интонационно, это результат. Интонации должны быть твои. Во-первых, извини, речь разная: английская, французская и русская. Мы по-другому говорим, слова длиннее, значения слов другие, а они вообще все поют англичане. Они говорят, а мы говорим иногда более  органично: «Ну чё, как дела?» Ты же не говоришь там: «А-а-а, чй-ё, ра, шо?» У тебя другая речь, это ж вообще. Как можно сравнивать?

Александр Татаринцев: Григорий Федоров задает вопрос. Здравствуйте, Александр, узнают ли Вас по голосу, возможно, в магазинах, новые знакомые в общественных местах, где приходится общаться с людьми, или ярые фанаты Вашего творчества, которые знают Вас в лицо, может быть, в метро встречают или где-то там?

Александр Рахленко: Я в метро не езжу. На самом деле врать не буду. Это, наверное, у меня было пару раз. Один раз моему папе кто-то сказал что-то там. А вообще у меня был, наверное, один раз вот так, я сейчас не помню, но один раз вот несколько лет назад на рынке. Покупал мясо и что-то сказал, и вдруг женщина меня определила, вот это было очень удивительно и для меня неожиданно, потому что, значит, человек хорошо слышит. Но это был, был факт, и было приятно. Но еще знаешь как, у меня голоса достаточно нейтральные. С когда в жизни говорю а не говорю как-то вот так. Я говорю, я как этот, меня… Не знаю, может быть мой голос, мне трудно здесь себя идентифицировать, но я говорю по-разному. Я, в общем, видишь, я могу говорить активно. Уже, видишь, меняюсь. Могу говорить, вот я сижу, да, что-то там как-то так.

Александр Татаринцев: Вообще, в целом, когда мы с тобой пишем, я бы не сказал, что ты тот, который у микрофона сильно отличаешься от того, который в жизни.

Александр Рахленко: Не отличаюсь, да? Но вот был случай. Да, был случай. Девушка, женщина сказала: «Мясо, да, Вы как-то это. Как Вы, да?» Что-то… просто было неожиданно.

Александр Татаринцев: Приятно было?

Александр Рахленко: Да и это мясо мы съели, наверное, с хорошей такой энергетикой. Приятно, что люди слушают. Это оценка твоего труда, это обратная связь, что очень важно, это обратная связь. Ради этого мы и существуем.

Александр Татаринцев: В конце концов, актер всегда такой эксгибиционист, получается, которому нравится.

Александр Рахленко: Да. Хоть и не признается. Нет, так оно и есть.

Александр Татаринцев: Порода такая.

Александр Рахленко: Если нету у тебя обратной связи, бессмысленно так.

Александр Татаринцев: Да, значит, так.

Александр Рахленко: Одно дело ты там, в кадре тебя мало, так получилось в жизни и особо уже не рвешься грудью в капитаны, так получилось, хотя там раньше все снимались понемногу, как говорится. Но если ты вообще, у тебя нет обратной связи, и ты неизвестен и за кадром, и в кадре, тогда, конечно, что ты. Ты глубоко несчастный человек, ты неудовлетворенный, ты пессимист.  И злой критик. Вот обращаться надо к людям, как и везде. Как прорваться в театральную среду? Кто тебя пустит? А чё вы поставили? Ничего. Вот и поставьте. А чё? Ну и дублируйте. А вы снимайтесь – то же самое. Чё вы лезете, вы снимайтесь.

Александр Татаринцев: Но сейчас с Интернетом, кстати, проще.

Александр Рахленко: Да.

Александр Татаринцев: Потому что можно сделать какую-нибудь карапузечку. Которую сразу заметит 250 тысяч человек, и ты автоматом попадаешь туда, куда раньше тебе двери были закрыты.

Александр Рахленко: Но, ты знаешь, здесь есть тоже такой нюанс, на мой взгляд. Все правильно, но, знаешь, Интернет надо сделать такой как бы, какое-то, по сути, скетчевое такое.

Александр Татаринцев: Скетчевое, да.

Александр Рахленко: Только тогда. А если что-то у тебя другое более серьезное, формат не тот, опять не увидят. Надо – о, и тогда тебя возьмут, делай дальше. А дальше взяли, а, как правило, люди исчезают. Это другой формат, это сложно. Поэтому, да. А потом, как правило, людей берут вот за эти фенечки, а потом они, в общем-то, нигде особо не… потом как-то из жизнь, их нет. Не просто с правом…

Александр Татаринцев: И еще один Константин нам пишет: - Так сложилось, что у русского дубляжа есть условных центра: Москва и Питер. Каждый город имеет свой набор студий и своих актеров, режиссеров, традиция, связки актер-голос и пр., пр. Интересно узнать, как Вы, Александр Юрьевич, относитесь к питерскому дубляжу? Хотели ли Вы поработать с актёрами из города на Неве? И не так давно в дубляже была достаточно частая практика, когда из другого города приглашали актера, чтобы он продублировал актера, которого часто озвучивает в родном городе, в основном усилиями прокатчиков WdSSPR. В частности, Александр принял участие в дубляже «Живой стали», над которым работали питерцы в первую очередь, часть новой франшизы «О человеке-пауке» позвали аж двух актеров из Москвы, Вас в том числе, я так понимаю. И хотя вторую часть решили в итоге целиком отдать в Москву, существуют ли еще фильмы Marwel sdudio, которые дублируются на два города? Как Вы относитесь к идее стирания границ между этими двумя школами и центрами дубляжа, если они, конечно, по Вашему мнению, есть? С какими подводными камнями можно столкнуться в таком случае? Что все-таки может перевесить эти подводные камни? Сейчас потеряю сознание от длины вопроса. И, конечно же, хотелось бы услышать историю про встречу Александра с Хью Джекманом на премьере «Живой стали», узнать мнение Александрао подобных встречах? И хотелось бы ему пообщаться с кем-то еще из актеров или режиссеров, с которыми он пересекался в студии дубляжа, да и вообще побольше обратной связи со стороны зарубежных студий, актеров, режиссеров? Заранее спасибо. Ух – выдыхаю.

Александр Рахленко: Да. Я не знаю.

Александр Татаринцев: Про центры, да.

Александр Рахленко: В двух словах.

Александр Татаринцев: Москва – Питер.

Александр Рахленко: Москва – Питер. Естественно, это все рядом. Вопрос бюджетов. Вот в Питере всегда было дешевле, насколько я знаю, там как бы всегда и жизнь была дешевле. У нас как бы выше. Я «Живую сталь», да, это «Нева» дублировала. У них, правда, есть офис в Москве и студия на Цветном бульваре. И я не ездил в Питер. Я здесь дублировал, меня дублировали здесь.

Александр Татаринцев: Тайна раскрыта.

Александр Рахленко: Да. Люди работают. Я еще раз определяю, с чего я начал может быть в первом вопросе, я сказал, привел пример Ренуара там, что, как, он сказал: «Кто». Это вопрос школ тоже. Таких школ… Что такое школа? Вот представляешь, школа есть Щукинская, говорят, там театральная, допустим. Щепкинское училище, ГИТИС, вот есть Щука, есть МХаТ, допустим. Это те люди, которые учились. Есть ВГИК. Допустим, ВГИК закончили ребята. Кто-то уехал в Питер. Если только ЛГИТМиК, но я не знаю, чем ЛГИТМиК отличается глобально сейчас. Сейчас же идет, уже нет таких границ, все размыто. И те же люди переезжают в Москву, потом работают в тех же театрах и там тоже дублируют. Понимаешь, да? Кто-то здесь. Я думаю так, все-таки определяет кто? Если, понимаешь, кто есть школа? Кто? Если люди нормальные, у них нормальная задача, они в теме, они ложатся на эту картину, тогда все у них есть. Подходит группа, люди нормальные, с текстом нормальным. Текст очень многое определяет. Текст. Все вместе. И тогда это есть школа в более широком смысле. Что значит моя школа? То есть, я говорю улыбнулас и проснулас? Но сейчас уже так не говорят, например. Телевидение вот одновреме’нно, одно’временно – в этом школа? Школа – это талантливо, неталантливо. Наша задача идентифицировать. Если у нас нет там… у актеров не должно быть говора, уже нет отличия. Опять подчеркиваю, идентифицировать то, что на экране очень точно, грамотно привнести и прожить, но тактично, не мешая, а идентифицировать, сохранить то, что там есть, даже если это средняя картина – вот задача, как мне кажется.  И поэтому мы все едины, за то, чтобы границы стирались. Они вообще должны в мире стираться, к этому все идет. Границ нет – единство, мы идем к единству, поэтому мы все взаимосвязаны сейчас, видишь, взаимозависимы мы сейчас. Не как раньше, вот обрати внимание, в политике и везде, мы все взаимозависимы. Это и хорошо, потому что мы не можем. Мы, понимаешь, у нас руки связаны. Это и хорошо часто. 

Александр Татаринцев: Скорей бы стерлись границы между нами и Европой.

Александр Рахленко: Это и есть. То есть, границы они в этом смысле стираются, и все идет к этому. Поэтому и в работе, конечно, они стираются. Люди приезжают и сюда, и туда. Это прекрасно. Поэтому как бы это. Что там еще-то?

Александр Татаринцев: А еще, с кем хотелось бы пересечься, с кем работали?

Александр Рахленко: А, про Хью Джекмана. Да, было приятно с Хью Джекманом просто после картины «Живая сталь». Просто в двух словах расскажу, как это все было. Там дали пригласительные. Естественно, я… Ну как естественно? Часто мы не ходим, я тоже не хожу, потому что у меня нет такого – я вот пришел, у меня нет такой, знаешь, мании какого-то «вот я голос Хью Джекмана». Что значит голос? Я это я, просто твоя работа. Поэтому я, естественно, не пошел, поехал на дачу. Это лето было. И вдруг звонок там, звонит продюсер, говорит, не помню. И говорит: «А Вы…» Они знают, что я взял билет, а я отдал брату жены, молодой парень. И она говорит: «А Вы придете?» Я так сразу напрягся, думаю, что-то не то. Какая разница, в смысле приду я, не приду. Что, собственно, что такого-то? А вот просто Хью Джекман выразил такое желание с Вами встретиться и познакомиться. Понимаешь? Это же другое дело. Естественно, я говорю: «Да-да, я приеду». Ну все там, бум, бум, бум, как-то собрался. И еще супругу свою взял. Она тоже там. И мы, в общем, поехали вместе. Да, познакомились. К сожалению, я языка не знаю, это плохо очень. К сожалению, но то, что есть, то есть. Короче, познакомился. Очень приятный, можно сказать, молодой человек средних лет. Нет, очень, правда, приятное впечатление осталось. Был режиссер картины и он. И мы пообщались с переводчиком. И мне понравилось, что он, знаешь, у него такой внимательный, внимательный взгляд. И он очень точно сказал как бы, то есть, человек в теме. Поэтому он и захотел встретиться, это ж его инициатива была, что приятно. Не ты лезешь «я, я!»  Что ходить встречаться что-то. Ну как? Не знаю, у меня к этому, я не очень это как бы поддерживаю. Что лезть-то? Сделай что-нибудь, тогда тебе… а он сам захотел, то есть, по сути, меня пригласил. Мне это было очень лестно, я не могу это отказаться, как-то глупо вообще. Вот это глупо, неуважение. Я приехал, и он посмотрел как-то, пообщались. И он говорит, так внимательно посмотрел и говорит: «Знаешь, похоже, ты меня очень хорошо знаешь». Понимаешь? Точно. Ведь столько, один на один когда ты стоишь в студии и не одну картину уже много лет, ты же один на один с ним, ты видишь каждый мускул лица. Вот э говорю, эмпатия, чувствуешь тактично, ты же его проживаешь, ты же чувствуешь всю его подноготную даже. Все то, что не формулируется словами – вот это он сказал, он точно, то есть, он понимает, о чем идет речь. Это интересно. Ему интересно как бы относиться к себе, потому что кто это делает, ему это интересно. Вообще приятный очень, обаятельный интересный человек и вот понимающий, видишь, эту работу. И, в общем, этот вопрос для меня как-то многое раскрыл. И он как-то так понимает, о чем, это приятно было.

Александр Татаринцев: Фотки-то есть?

Александр Рахленко: Да. Он, в основном, да. У меня что-то не получилось. А он, да. Но там я не очень получился, со звездой трудно было, я не готов был. Он куда-то там… я имею в виду со звездой, которая постоянно позирует, американская улыбка. Нет, он сам выставил в Интернете. Они где-то там есть, их можно найти, есть. Я так в какой-то рубашке стою с ним. Ну, мы обнялись. Я держал его за тонкую талию, он меня. Да, он очень в такой хорошей форме, приятный, приятный парень. В общем, вот такая была встреча. И это приятно. То есть, знаком с Хью Джекманом. Вот, представляешь, рядом все. А там и т.д. вся цепочка.

Александр Татаринцев: Вопрос от Арефьева М. Здравствуйте, Александр, скажите, решил учиться на актера, но лет уже далеко не 20. Никогда же не поздно? Хочу заниматься именно дубляжом. С чего начать и сложно ли это?

Александр Рахленко: С чего начать? Не знаю с чего начать. Учиться на актера? Учиться на актера надо в институте, в училище, в смысле в институте. Какие еще рецепты? Если кто-то будет снимать, просто в кино будете сниматься, можно и так научиться.

Александр Татаринцев: А можно не быть актером и стать актером дубляжа?

Александр Рахленко: Можно. Бурков, например.

Александр Татаринцев: Бурков?

Александр Рахленко: Нет, Бурков, который имею в виду вообще не актер, снимался там. Например, у нас там, неважно, не буду фамилии раскрывать, может быть неэтично. Есть люди, которые не заканчивали и занимаются озвучанием и дубляжом. Есть. Одного человека я знаю, который очень много озвучивает и рекламы пишет, ты ее тоже знаешь. Вот она без этого тоже, без образования. Возможно все. Если человек талантливый, я тебе говорю, если в хорошей компании, если ты учишься и у тебя есть природа. Главное иметь природу. А дубляж сложнее, потому что кто тебя? Дубляж сложнее. В кино снялся, тебя переозвучили. Ве-ве-ве – посидел, поговорил.

Александр Татаринцев: Взяли, продублировали.

Александр Рахленко: Лицо, хорошо. Я пришел, озвучил. Так было много. Я много звезд, кстати, наших озвучивал раньше. Я и Хмельницкого Бориса озвучивал. Много. И Сидихина первую роль, кстати, озвучивал. С Верой Глаголевой была картина. Почему-то его там переозвучивали, тогда он был молодой актер. Я многих озвучивал актеров раньше, сейчас как-то это мне не очень уже импонирует, тяжелый труд и неблагодарный, я считаю. Потому что когда звезда американская, английская, неважно, это другое, это дубляж, а это, знаешь, как бы своих актеров озвучивать как-то сложно. И что мы там? Да! И поэтому в дубляже сложно, то есть, сняться можно. А в дубляже там же нужен навык.В кино можно начать, эпизодик сыграл, постоял, кивнул - лицо выразительное. Тебя переозвучили. Даже роль переозвучили. Я почему вот ушел. Сейчас немножко я уже устал, просто ответил, немножко в сторону ушел, а здесь-то, у микрофона, как начать с дубляжа? Пришел – начал говорить.

Александр Татаринцев: Ничего не получилось.

Александр Рахленко: Не получится. Это сложно. Мы-мэ - не выговариваешь. Актеры приходят. Вот я работаю, когда как режиссер, приходят актеры, они снимаются в кино, приходят вот они там, эпизоды им сложно. У них не получается, ему неловко. Это очень сложно, здесь нужен навык, здесь нужно, чтобы я вот, наверное, какие-то курсы, вот кто-то вопрос задавал, открыл, а вы бы ко мне приехали и учились бы за адекватную денежку, а я бы Вас научил бы озвучивать. А потом, кстати, можно это и работать на удаленке, кстати, рекламу писать. Это, кстати, это сейчас хлеб. Люди зарабатывают.

Александр Татаринцев: Лудций пишет: «Здравствуйте, Александр. Спасибо за русские голоса прекрасных американских актеров. Вопросы такие: как Вы вообще решили, что станете актером? – первый вопрос. Рассчитывали ли Вы заниматься дубляжом изначально или это получилось спонтанно? Как попасть в обойму озвучания молодому человеку, у которого нет профильного образования? Может, есть какие-то кастинги у студий, готов приехать на пробы». Вот молодой человек готов уже приехать на пробы. Как Вы решили, что станете актером?

Александр Рахленко: Не знаю, это как-то давно было уже, как-то потянуло. У меня там дедушка народный артист Советского Союза был в городе Минске. Там руководил даже театром  Янки Купалы какое-то время. То есть, у меня второй был в Питере тоже, рано умер, то есть, есть у меня как бы генетическая какая-то ветвь. Это, в общем, есть. Видимо, неслучайно. В какой-то момент, видимо, у меня это где-то в 10-м классе вдруг это стало как-то проявляться, и такое родилось желание, и я как-то пошел. Не знаю, почему-то вдруг вот, знаете. Что-то выучил, там пошел как-то. Короче каким-то образом поступил. А потом нет, я звуком стал заниматься случайно. Помню, на 4-м курсе института я пришел на какое-то радио и что-то стал писать, и вдруг я почувствовал вот типа, знаешь, формат как мы что-то у тебя пишем, что-то такое. Ассоциативно мне, кстати, почему-то это все напомнило. Я даже об этом как-то думал. И я вдруг почувствовал, что прикольно как-то писать, что у меня может это получаться. Вообще я был… я вообще хороший актер. Нескромно звучит, поэтому это не моя, я еще раз говорю, я не диктор. У меня другая природа. Я театральный человек вообще, как ни странно, но никогда с театре, как-то сложилось все по-другому. Уж попал в штат студии Горького. Я имею в виду хороший актер не в смысле, что как бы я актер, наоборот мне надо, а я как бы, может быть, не совсем занимался тем, чем бы, наверное, хотел в полной мере. Поэтому мне сейчас хочется вот это добрать. А так получилось попал на студию Горького и там была дубляжка, и мы начали, нас обязывали даже ходить на гургуры, на эпизоды. Там была серьезная работа и вот там мы начали. Потом Курочкин, потом Мосфильм, две каких-то картины и долгий путь такой достаточно сложный своего пространства и потом закадровые фильмы, «Дикая роза» вначале, закадры, начал много работать, очень много там НТВ потом. И, так сказать, вот это все, дубляж и много-много работал без выходных, по 2 смены, а то иногда и по 3, каждый день и т.д. и т.д. Огромное количество фильмов, сериалов записано. Не только у меня и у моих товарищей. И поэтому это так все как-то и постепенно произошло.

Александр Татаринцев: Этим и можно ответить, как попасть в обойму озвучания.

Александр Рахленко: Как попасть? Никто не знает как. 

Александр Татаринцев: Работать по 2-3 смены.

Александр Рахленко: Как-то хотеть. Наверное, хотеть. Хотеть и не очень сильно. Вот хотеть, но отпускать это. И тогда получится. Мечты сбываются. Есть. Надо хотеть. Если человек хочет, то каким-то образом что-то. Приезжайте. Позвоните – научим.

Александр Татаринцев: Может, есть какие-то кастинги у студии? Готов приехать на пробы.

Александр Рахленко: Кастингов нет, потому что все немножко в другом формате, и очень трудно попасть на самом деле, потому что производство – дают фильм сразу, надо записать. Что же, вызывать?

Александр Татаринцев: Не до поисков.

Александр Рахленко: Конечно. Когда надо записать, и это технически сложно, картина сложная, надо иметь навыки, очень трудно. Постепенно люди как-то приклеиваются. Вот режиссеры многие, как-то так вот есть такая задача омоложения, некое оживление людей. Естественно, это происходит, люди появляются, но это сложно. Потом просто прийти, будучи не актером, никем, будет сложно человеку. Это надо пройти какой-то опыт, надо действительно научиться, надо не бояться, правда, еще и негде. Вот пусть там приезжает человека, пожалуйста, пусть позвонит вот, пускай приезжает, я научу его. Только как это? Должно быть стремление, это должно быть желание. Во-первых, надо знать, какие у него возможности. Но можно научиться. Научиться можно – разный формат, там текст не прочитаешь такой-то, может надо выговаривать, надо уметь – это годы, годы. Но прочитать что-то другое в твоем диапазоне, можно научиться.

Александр Татаринцев: Но, а если у человека, к примеру, есть говор, то здесь сразу уже все.

Александр Рахленко: Да. Это да. Только если какая-то специальная будет с говором. Технически можно объяснить партитуру, попробовать как.

Александр Татаринцев: Или гургуром как-то где-то.

Александр Рахленко: Да, да. Но только если вот… Можно, кстати, вот хочет человек озвучить, скажем, если он подходит, грубо говоря, на Тома Круза, условно говоря, пусть приезжает, мы ему несколько портфолио сделаем с Томом Крузом. А он за это нам заплатит. Это нормально. У меня такая идея есть, кстати, я ее даже... И человек будет, во-первых, учиться, а во-вторых у него будет портфолио, где он может насладиться собой вот как он там некая звезда, которая больше ему подходит. Понимаешь?

Александр Татаринцев: Так что приезжайте.

Александр Рахленко: У кого есть желание, вот как-то можно. Кстати, если люди серьезно хотят, то я как-то этот формат осваиваю, на самом деле есть у меня такая идея. Тем более, видишь, вопросы такие, несколько вопросов. Я поэтому разговорился и сказал, что есть у людей, видишь, потребность. То есть, человека два точно. Поэтому этот вопрос в адекватности какой-то суммы. Просто вся работа должна оплачиваться у любого человека. Это наше время с тобой.

Александр Татаринцев: Очередной вопрос от пользователя, Плятт зовут. Здравствуйте, Александр Юрьевич. Как Вы относитесь к фильмам про супергероев? Это первая часть вопроса. Вторая часть: Ваши впечатления от сериала «Отступник», где Вы дублировали Лоренса Ламоса и «Полтергейст. Наследие». Третье - в советские годы прокат зарубежных фильмов был географически широк, от стран соцлагеря: Польши, Чехословакии, Румынии и т.д. до Индии. Почему наш прокат нынешний зарубежных фильмов в географическом смысле сузился до размеров одного Голливуда и в редких случаях Франция? Четвертая часть – в чем отличие и сходство участия в дубляже известных советских киноактеров таких, как Евгений Жариков, Вячеслав Тихонов, Ростислав Плятт и др. от нынешнего приглашения медийных лиц? Пятая часть – дубляж фильма «Дориан Грей», впечатления от работы Александра Домогарова. Давайте первую часть - как Вы относитесь к фильмам про супергероев?

Александр Рахленко: Да нормально отношусь. Если фильм хороший, если опять кто это сделал интересно. Очень люблю ужастики, раньше любил триллеры. Раньше триллеры были. «Хичкок» тоже триллер. Вообще прикольно. Почему? Это здорово. Как сделано качество. Если талантливо, то нравится, я ничего не вижу плохого. Все жанры, вообще жанры интересные, детектив. Вон «Агата Кристи» сколько там трупов? Но это же не чернуха. А можно без трупов, а будет чернуха. Вопрос, что ты сам по себе несешь вне зависимости от текста и т.д. Мы это передаем, то, что не зависит от текста. То, что в тебе есть, то ты и передаешь. Поэтому я отношусь положительно.

Александр Татаринцев: Ваши впечатления от сериала «Отступник», где Вы дублировали Лоренса Ламоса и «Полтергейст. Наследие».

Александр Рахленко: Нормальные сериалы тогда были. Это было давно, тогда мне это нравилось, я получал удовольствие. Я вообще получал удовольствие от работы, то, что мы писали. Я всегда получал удовольствие, я проживал, как мне кажется, поэтому да.

Александр Татаринцев: В советские годы прокат зарубежных фильмов был географически широк, от стран соцлагеря, понятно каких, до Индии.

Александр Рахленко: Почему Америка? Ну как почему? Почему Америка сейчас диктует всем и всему? Вот и ответ. Так что же удивительного, если диктует в политике, Европе диктует все Америка. США все захватила, весь мир, весь доллар. Мы же все это знаем. Вот поэтому и здесь. Сейчас вот с Америкой не будет, Голливуд уйдет на второй план, будет Болливуд.

Александр Татаринцев: Болливудпойдет.

Александр Рахленко: Да. Опять вернемся…

Александр Татаринцев: Который никуда, кстати, и не уходил.

Александр Рахленко: К «Дикой розе» вернемся в больших количествах. Будут другие бюджеты. Будем туда. Рынок там будет. То есть, мы без фильмов не останемся.

Александр Татаринцев: В чем отличие и сходство участия в дубляже известных советских киноактеров: Евгений Жариков, Вячеслав Тихонов, Ростислав Плятт

Александр Рахленко: И от медийных лиц? Во-первых, медийных лицименно это и определяет. Жариков там, и Кенигстон – большой артист и т.д. Театральные артисты написано, а дальше медийный лица. Есть разница между артистом и лицом? Вот этим и отличается. Есть просто лицо медийное непрофессиональное, просто медийное лицо. Я портной или я даже не артист, просто я медийное лицо и меня пригласили озвучить для приобретения какого-то имиджа для фильма и для кассы – вот цель. А лицо непрофессиональное отличается Жарикова, актера, профессионального, вот этим отличается. Ответил?

Александр Татаринцев: Да. Дубляж фильма «Дориан Грей», впечатления от работы Александра Домогарова.

Александр Рахленко: Да, хорошие впечатления, хотя было трудно, но он на меня произвел на самом деле искренние впечатления. Потому что он стал, у него ничего не получалось вначале, очень трудно. Потому что это новый формат. Он пришел. Ну как он? Это же другая специфика. Но он нормально, сказал: «Помогай» и без всяких каких-то там вот этих всяких пристроек сверху. То есть, сказал: «Помогай, ты там для этого и сидишь. Я буду делать». Он как начал, мне очень понравилось, он как вцепился. Так, знаешь, вот все-таки звездами не случайно становятся, я скажу.

Александр Татаринцев: Абсолютно.

Александр Рахленко: Абсолютно. Абсолютно. Вот человек стоял без… Как вот он встал, знаешь, сделал хорошо. То, что насколько он ложился, сделал он хорошо. Мне вообще понравилось, он лег по-своему.

Александр Татаринцев: Вот ответ.

Александр Рахленко: Там еще и Стычкин тоже работал, по-моему, в «Дориан Грей». Там, может быть, попадание было, не знаю, сложное. Но мне понравилось с ним работать, замечательно. Мы две картины записали. Я там еще не помню, какая-то картина была, подряд. Там заказчики тоже его хотели. И мне понравилось с ним работать, замечательно. И какой-то контакт был. А уже там подходит-не подходит, знаешь, может быть, там это уже такие вопросы. Знаешь, какая разница.

Александр Татаринцев: Дэниел Дзи или Зи задает вопрос. Здравствуйте, Александр Юрьевич, когда-то Вы много делали озвучки и дубляжей фильмов, и мультфильмов для компании IA Home Video. Ваши впечатления от этой компании?

Александр Рахленко: Да я компанию не знаю. Просто ты читаешь и сидишь. Я и не помню, это было давно. А что значит? Я пишу там компания Home, грубо говоря, я не знаю, Home Video International представляет. Ну и что я о компании имею в виду? Или там компания «Три слона» представляет. Или «НТВ профит» представляет. То есть, как компания? Компания, я же с ней не знаком, я не работал. Просто компания и компания, какие-то фильмы были. Качество фильмов разное, наверное, я не помню. Если вы представляете, сколько я фильмов там, например, озвучил закадровых, если все вместе? Это огромное количество.

Александр Татаринцев: Сотни.

Александр Рахленко: Какие сотни?

Александр Татаринцев: Около двухсот, наверное.

Александр Рахленко: Да ты что?

Александр Татаринцев: Больше?

Александр Рахленко: Да, конечно.

Александр Татаринцев: Это, наверное, только то, что отражено в КиноПоиске, я  вчера смотрел.

Александр Рахленко: Да это дубляж. А закадр? Там сериалов было только по 250 серий несколько. 250 – это вот «Она написала убийство», наверное. Мы писали год. А другая 150.

Александр Татаринцев: Под тыщу, наверное, получается.

Александр Рахленко: Под тыщу, так это легко там посчитать. Если ты каждый день писал минимум 4 фильма без выходных.

Александр Татаринцев: Столько-то лет.

Александр Рахленко: Допустим, 5 лет. Вот умножим месяцы, какая сумма получается? И все равно и сейчас пишешь. Не в таком режиме, естественно. Я так не пишу закадры, но все равно это же просто страшно. Поэтому помнить, отвечая на вопрос…

Александр Татаринцев: Тысячу, получается.

Александр Рахленко: Я отвечаю на вопрос – это невозможно помнить, отношение к компании. Я не был знаком. Вот о Хью Джекмане у меня есть впечатление, вот то, которое было, я поделился.

Александр Татаринцев: Опять-таки кто?

Александр Татаринцев: Спайкер задает вопрос. Здравствуйте, Александр Юрьевич, несколько вопросов к Вам. 1. Помните ли Вы работы по дублированию Жерара Депардье в фильме «Вид на жительство»…

Александр Рахленко: Было приятно.

Александр Татаринцев: …за который он получил «Золотой глобус». Ваши воспоминания, впечатления об этой работе. И второй вопрос – в чем причина, что Вы не пригласили Владимира Вихрова на дубляж Криса Нота - мистер Биг «Секс в большом городе». И третий вопрос – расскажите о самой необычной и самой сложной роли, над дубляжом которой Вы работали. Вот первый вопрос про Жерара Депардье, «Виде на жительство», Ваши воспоминания и впечатления об этой работе.

Александр Рахленко: Да, мне очень приятен, приятно, что люди вспомнили. Мне очень нравится. Вот тогда был вопрос, вот, что тебе нравится. Это одна из таких работ, которые мне нравились, вот мне лично она нравилась. Это мы писали на «СВ-Дубле», очень давно и даже помню режиссера – Алла Гончарова. Неслучайно я помню и режиссера и все, потому что мне эта картина была близка как-то. И не понравилось, как я ее записал. Очень приятно, что человек помнит. Это редко. Потому что я же там не пишу Депардье, не писал. Но видишь, даже вот к вопросу, и Депардье даже я писал один раз. Видишь, человек напомнил. Очень приятно, спасибо.

Александр Татаринцев: По Владимиру Вихрову.

Александр Рахленко: По Владимиру Вихрову. Да, тогда Володя эту картину, это вот мужчина моей мечты из «Секс в большой городе», я его фамилию забыл.

Александр Татаринцев: Крис Нот.

Александр Рахленко: Да. Крис Нот. Я его, кстати, писал сейчас недавно. Но сейчас уже как бы Володи, царство ему небесное, уже нет, уже несколько лет с нами. Так получилось, что эту картину, мне ее дали очень быстро. Там у нас такая техническая была история, другой режиссер должен был ее писать. И у него были какие-то неприятности, и даже могу сказать. Сева Кузнецов должен был писать эту картину, как режиссер. Он уехал. Ему надо было срочно уехать. И я должен был записать эту картину так внезапно. Вот к разговору, за буквально 2 дня уложить там 150 страниц, как мог. Это было очень просто, все неожиданно было. Я уже писал несколько картин до этого. Это была еще чуть ли не пятая картина, представляешь, подряд. То есть, такой был очень график. Помню, лето было, птички поют, а ты сидишь, сидишь как в школе. Короче, если серьезно, так получилось, что времени было мало и просто Володю (очень простой ответ) не смог я найти. Знаешь, человека вот ты ищешь там несколько дней, по какой-то причине, так сказать, он был недоступен. Вот так я отвечу на этот вопрос.

Александр Татаринцев: И третий – расскажите о самой необычной или самой сложной роли, над дубляжем которой Вы работали.

Александр Рахленко: Ой, да я не помню. Я думаю, все сложные роли, они потом были, наверное, одними из любимых. Там где сложно по-хорошему, там это все и нравилось. Я не помню. Не было такого у меня. Вот я сейчас не помню, что значит, это было очень сложно. Нет. Я, видимо, уже… у меня такого не было. Были картины, которые помнишь. Вот и Депардье помнишь. И были картины, которые… и Мэл Гибсон там нравился. Раньше было сложно, потому что раньше там очень требовательно работали. Когда ты молодой, вообще все требовательно, тебя, так сказать, учат. Раньше много дублей писалось. Раньше, вот когда еще на заре. Когда еще был дубляж с пробами, с кастингом, утверждал Худсовет на студиях. И потом писалось там 10 дней, а то и 2 недели. Естественно, знаешь, по 100 дублей ты запишешь, как ты думаешь, тебе легко или просто? Одну фразу. Здравствуйте, Вас вызывает… не знаю.

Александр Татаринцев: Сержант Петров.

Александр Рахленко: Да, сержант Петров. Нет, не так. Здравствуйте, Вас вызывает сержант Петров! Нет, ты не это… и т.д. То есть, уже у человека закипал мозг, и ты уже… это было, когда все заканчивалось, ты шел уже «о-о-ох!» А потом говорят: «Возьму второй дубль». Такая практика. 

Александр Татаринцев: Так всегда и бывает.

Александр Рахленко: Да, да. Но ты зато без текста даже, ты запоминал фразу, кольцами же писалось. Ты должен был на экран смотреть, а не на текст.

Александр Татаринцев: Не видишь.

Александр Рахленко: Ты проживаешь. И сейчас как-то мы стараемся многие смотреть, надеюсь, на экран. А некоторые люди пишут только по тексту. А как ты можешь тогда вчувствоваться? По голосу, по наушнику? Немножко не то. Понимаешь, да? В этом сложность, в этом мастерство, как мне кажется. Когда ты непонятно как успеваешь и на экран видеть, и видеть текст. А как это делается, я не могу объяснить.

Александр Татаринцев: И последний вопрос, финальный крайний вопрос. В 1980-90-х годах Вы снялись в большом количестве фильмов про службу в армии.

Александр Рахленко: Ну, не в большом.

Александр Татаринцев: С чем связан такой выбор кинокартин? Случайный это или личный интерес? Есть ли у Вас интересные истории, связанные с этими фильмами? Во время этих работ Вы пересекались со многими своими будущими коллегами по дубляжному цеху, например, с Александром Новиковым и Артемом Карапетяном. Было ли Вам, что вспомнить, если вы пересекались в стенах студии? В какой вообще атмосфере живет русский дубляж? Можно ли назвать его большой семьей? Что, по-Вашему, потеряли дубляж и закадр после того, как каждого актера стали записывать индивидуально? И финальная часть – что бы из Вашего актерского, дикторского или режиссерского опыта Вы бы хотели повторить? Этот вопрос снова от Константина, может быть другого Константина.

Александр Рахленко: Нет, повторить я ничего не хотел. У меня такое ощущение, что еще многое впереди, то есть, у меня нет такого, чтобы я уже все сделал. И я вообще, мне кажется, нахожусь у подножия чего-то большего, то есть, я готов вообще, понимаешь, очень многое. Я готов писать, не знаю, аудиокниги почему-то в моей жизни мимо меня прошло, это вообще мой формат. Я готов на многое, я ничего, собственно… как и многие актеры, это проблема и многие актеры, уже известные, которые снимались в кино, они же тоже нереализованные. Ведь, к сожалению, нереализованные люди. В этом наша одна часть какая-то, если это можно назвать проблемой – это нереализация. А я как бы не реализован. Я бы многим мог поделиться и передать еще что-то, безусловно. И поэтому то, что я уже сделал, чего-то я хочу это повторить, нет. Повторить я вообще ничего не хочу. Я не попугай. Я вообще не люблю, когда говорят «повтори». Это вообще не мой формат, если так можно говорить, я вообще не люблю повторять.  Я люблю заново, каждый день сегодня, каждую секунду. Ты ж тоже, запись, допустим, не пошла, ты уже начал говорить, но уже по-другому начал говорить. И мне было приятно. Ты не стал как, знаешь, попугай одно и то же говорить. То есть, ты меня уважаешь, я же сижу. Знаешь, как там одно и то же. Анекдот один и тот же. Я помню, что я тебе рассказывал, пришел новый человек, давай я буду опять, как будто… А как ты? Еще на тебя смотрю также. Хотя бы извиниться «Слушай, я сейчас расскажу…» И так далее. Нет, я повторять ничего не хочу. Я считаю, что надо заново все делать. Я еще ничего не сделал с точки зрения актерского, более широкого диапазона, режиссерского в более широком смысле слова. И даже и в дубляже. Почему? Будет хорошая картина, с удовольствием запишу, если позовут. И вообще я готов к труду и обороне. И очень я какое-то время как-то мало немножко писал, такая у меня пауза была как-то внутренняя. И я сейчас вообще соскучился и готов. Я как-то так. У меня нет такого, у меня из ушей и изо рта сейчас нет.

Александр Татаринцев: Нет?

Александр Рахленко: У меня наоборот, я так как-то. Я сейчас больше люблю и ценю, и благодарен этой работе. Вот ты даже чувствуешь, я пишу тексты, мне нравится.

Александр Татаринцев: Да.

Александр Рахленко: Главное, чтобы нравилось. Когда устаешь, начинается уже рутина.

Александр Татаринцев: Рутина.

Александр Рахленко: Это тяжело, это так.

Александр Татаринцев: Вот по части вопроса о том, что Вы снялись в фильмах.

Александр Рахленко: Да, да. Ну как я снимался? Куда звали, туда и звали. Фильмов было мало. Ну что мы выбирали? Мы и сейчас-то не выбираем, все продюсеры выбирают, и вообще господь Бог все уже решает, все написано как бы, многое. У нас выбор, наверное, в другом, как мы относимся к той ситуации, которая нам уже дана – вот, как мне кажется, в чем выбор. А так уже все написано нами, сценарий-то написан. Что мы можем выбрать? Позвонили и сказали. Ты пришел. И вообще в жизни многое написано уже. А как там с ребятами? Саша Новиков там был. Там Володя Носик снимался. Владимир Носик такой был, в Малом театре сейчас работает. Он хороший такой актер, много снимался в то время. Ну что рассказывать? Молодые были, все были моложе. И Артем Яковлевич был моложе Карапетян тогда своих лет. Потом все были молодые, жили где-то на Сахалине в этой картине про военных. Был режиссер Володя Плотников, актер студии Горького. Вот картину делали, начало 90-х, там многие начали снимать. И вот мы на Сахалине снимались. Там какие-то крабы, раки там, какое-то судно, по-моему, «Андропов» или «25-й съезд», такой мощный крейсер был. Это вот в районе Сахалина, там мы ходили в этих морях, ходили на этом корабле, там пили спирт. В общем, было интересно. Долго было лететь. Ну, тратить время на это. Было весело, смешно, выпивали, что-то делали, перелетали очень. Там Андрей Ташков снимался в главной роли, и он, помню, бедный ему надо было в спектакле лететь играть, и там разница во времени, по-моему, 9 часов и передел где-то 9 часов. Представляешь, вот он летал несколько раз подряд. То есть, там уже он прилетал, он не понимал, где он находится.

Александр Татаринцев: Что, по-Вашему, потеряли дубляж и закадр после того, как каждого актера стали записывать индивидуально?

Александр Рахленко: Ну как? Качество.

Александр Татаринцев: И потеряли ли что-то?

Александр Рахленко: Потеряли, конечно. Потеряли. Ну, а как? Качество. Потому что часто бывает это надо быть очень концентрированным, и режиссер должен следить, и звукорежиссер, помогают вместе, это как бы дуэт, как правило. Вместе мы должны с тобой понимать, какой будет ответ, слышать, постоянно в партитуре я должен отвечать, и чтобы был диалог. Если я… поэтому ты часто слышишь, что сказал, а…

Александр Татаринцев: А диалога нет.

Александр Рахленко: Не-а. А это потому что…

Александр Татаринцев: А сказал в пустоту.

Александр Рахленко: Да.

Александр Татаринцев: Или он в пустоту.

Александр Рахленко: А он не ответил, интонация другая, ударение – смысл разный. Именно поэтому, потому что когда мы стоим вместе, мы играем, мы отвечаем друг другу.

Александр Татаринцев: Вы смотрите друг на друга.

Александр Рахленко: Конечно, через экран..

Александр Татаринцев: Да.

Александр Рахленко: Совершенно верно. Я помню, мы тогда на Мосфильме вот эти фильмы Кислевского как долго репетировали. И я уже тоже, уже мне казалось, уже тоже перебор. Вот все это точно сыграть, точно не играть. Мы такие задачи выполняли, как мне кажется, очень сложные. Это на самом деле, знаешь… Что-то вот в этом роде.

Александр Татаринцев: Ну что? Какой вопрос выберем?

Александр Рахленко: Ой. Вопросы выбирать. Я и забыл про самое главное там дело. Я бы вот про это, про то, что человек вспомнил про Депардье.

Александр Татаринцев: Спайкер некий задал этот вопрос про Жерара Депардье. Еще раз спасибо.

Александр Рахленко: Да. Спасибо, Саш, тебе.

Александр Татаринцев: Ну и, конечно же, спасибо всем участникам форума radiozvuk.com за интерес к этому интервью, за прекрасные вопросы. Спайкера отдельно поздравляю с победой и с подарком от форума radiozvuk. Рексквер. Рф. Мы пишем дикторов.