Интервью Игоря Кириллова (4 часть)

Геннадий Венгеров: Игорь Леонидович, вы баловали меня всегда пародиями на нашего дорогого Леонида Ильича Брежнева. У меня в связи с этим возник вопрос: а довелось ли вам общаться с ним лично?

Игорь Кириллов:  Вы знаете, я как Швейк, старался быть ближе к кухне, подальше от начальства. Во-первых, для того, чтобы с большим уважением относиться к руководителям, нужно с ними не встречаться, нужно себе их нафантазировать. Так вот я, во всяком случае, жил всю жизнь. С Хрущевым мне удалось один раз только встретиться и то просто пожать руку. Он выступал, а я на стреме сидел, на всякий случай. Была прямая трансляция после его очередной поездки куда-то там, в западную страну, и он после обеда вышел такой красненький, такой сытенький, долго-долго что-то говорил. А мы сидели так на первом ряду для страховки. Потом он пожал всем руку, в том числе и мне, я ее три недели не мыл, ходил: «Не трогайте, здесь рука товарища Хрущева была». Ну шутка шуткой, а в общем не нужно это было.

С Леонидом Ильичом я ни разу не встречался, слава богу. Меня бесконечно приглашали на эти вот Кремлевские вечера, и я всегда находил причину занятости очень большой на телевидении, что мне нужно программу готовить или очень тяжелое время сейчас. И только один раз я сглупил. Леонид Ильич возвращался из Америки после встречи с Никсоном. Это очень был очень важный момент – полу-конец холодной войны. Он ехал через Париж. А в Париже был такой комментатор - Леон Зитрон, сам из Одессы,  прекрасно по-русски говорил. Он к нему подошел спокойно на аэродроме. Говорит: «Леонид Ильич, как дела? Как вообще жизнь?» Тот ему хорошо ответил, был трезвый, все нормально еще… И вот из Парижа они летели в Москву. Я дал такую идею: а чего же, например, Вале Зорину, нашему американисту, ни поехать и взять у него интервью, так же как и Леон Зитрон. Задать элементарные вопросы: какие у вас впечатления от поездки, от встречи, как вы чувствуете себя на родной земле. Просто чтобы по-человечески он, так же как и Леону Зитрону ответил. Ну, сдурил я. А мне сказали: «Вот ты и поедешь».  Я говорю: «Ну зачем? Какое я отношение имею к этому?» «Нет, ты поедешь и задашь вопросы. Все, все. Мы уже все согласовали».

Дают мне машину, приезжаю туда, корреспонденты и фотографы освободили мне дорожку, очень хорошо относились ко мне, ничего не скажешь. Я все приготовил. Потом прошел «олимп». Все члены, кандидаты в члены. О, это картину была, на всю жизнь запомнил. Они были все  почему-то загорелые, все сытые, все довольные и все о чем-то мудро и спокойно разговаривали. Они пошли встречать Леонида Ильича. И вот он уже идет, я приготовился, микрофон, естественно, на шнуре, тогда не было радиомикрофонов.

В это время почувствовал, что сзади за мои руки вцепились клещи – это был товарищ Курносов из девятого управления. И он мне сказал: «Интервью не будет». Я говорю: «Как не будет? Согласовано». «Я говорю – не будет». Но тогда я думаю: чем я хуже Юрия Валериановича Фокина, который иногда прямо бросался, несмотря на то, что у него нога была очень больная, он, значит, мог вырваться. Я думаю, я сейчас тоже вырвусь из этих рук. Но он стал на шнур от микрофона, и когда я увидел Леонида Ильича, когда я хотел уже сделать этот футбольный финт, бедром оттолкнуть… Ну, во-первых, его можно было только КАМАЗом оттолкнуть, он небольшого роста, но масса была… И у него не руки, а клещи, он так меня схватил (у меня три недели синяки были, руки болели) и встал на микрофон, и я только крикнул: «Леонид Ильич!». А потом уже видел в программе «Время» вечером свой затылок уже лысеющий.

Ну, в общем, фиаско потерпел я  и был  доволен страшно, хотя руки очень болели. И потом, значит, почему я был доволен? Потому что, оказывается, он во время перелета из Парижа в Москву пообедал и, видимо, там немножко коньячку прихватил лишнего, поэтому решили, чтобы он не говорил ничего. И уже оттуда была команда дана, что никаких интервью, ничего не будет. Вот так закончилась моя единственная и первая, и последняя встреча с Леонидом Ильичом.

А что касается подражанию ему… Я категорически запрещал это одному моему коллеге, который гениально его, один к одному подражал.  И был случай, когда в одной речи… Вообще мы должны поставить памятник нашим монтажерам, которые монтировали его речи, потому что он иногда пропускал слова, которые брались из других речей, вставлялись, причем это не электронный монтаж был, а механический. Да, ну… Это ужасно сложная работа, причем за несколько минут до эфира, сами понимаете. Это просто замечательные техники, я всегда к ним приходил, кстати, после записи, и им первым задавал вопрос, потому что они были самые объективные зрители, и самые внимательные. И если они находили что-нибудь, я бежал и говорил: "Только перепишем". Перепишем. Перепишем». Иногда по семь дублей писал, чтобы… Но все равно брали первые. Но это неважно. Это всегда так. И вот, к чему это все говорю,  однажды в своей речи он (Брежнев) сказал, что в нашей стране 200 миллионов депутатов. А надо было сказать 2 миллиона. Слово два хотя бы найти, но нигде не было, ни в одной из речей «два». Там падеж ладно, можно как-то так смикшировать «миллиона», как-то так непонятно, проглотить, так сказать, это тоже можно подрезать. Но «два» нет нигде. Что делать? И вот они подошли к моему коллеге одному, и говорят: «Слушай, помоги». Танечка тоже Петровская: «Витенька, помоги, скажи только «два», только как Леонид Ильич». Я его за руку и говорю: «Нет, никогда в жизни чтоб этого не было. Все». Я говорю: «Танюшенька, обойдетесь. Найдете что-нибудь похожее на «два». Действительно, ребята нашли, где он сказал «ввва», и все получилось .

А потом он позволил себе где-то во время таких гастролей где-то на севере большом… гм… публично это сделать, значит, пришлось очень неприятно, там ему хотели даже… Ну я его защитил, он мне поклялся, что больше этого делать не будет. А потом в Харькове на стадионе, выпил немножко и вот. А он гениально подражал просто. Это Виктор Ткаченко. Очень хороший  диктор, он на программе «Время» прекрасно работал. Он из Харькова к нам приехал. В родном Харькове он вот это и сделал. Ну, после этого его 24 часа, конечно, вынуждены были… он и меня подвел, и председателя, и генерала, который его защитил, в общем. Ну потом все нормально это было. Вообще время было такое...

Это у нас "сериал"? Вы же потом разрежете все это, да?

Геннадий Венгеров: Ни в коем случае.

Игорь Кириллов: Да кто будет слушать всю эту ерунду, что я говорю!

Геннадий Венгеров: Вы не представляете, вот все форумчане и будут слушать, поверьте мне, я вам потом пришлю отзывы, обещаю.
Еще один вопрос от Виктора Сергеевича из Риги: "Еще раз здравствуйте Игорь Леонидович! У меня еще вопрос к вам: Скажите, это действительно Вы ведете со своей давней коллегой юмористический эфир на радио Юмор ФМ? Или это кто-то так качественно вас пародирует? Если это вы, то что вас привело к эфиру юмористических передач? Как вы к этому пришли? Работаете ли Вы еще где-то на радио? Я когда слышу ваши эфиры, не знаю в записи они или нет, но я восторгаюсь каждый раз, и улыбка с лица не слазит. Еще раз низкий поклон."

Игорь Кириллов: Вы знаете, это мы записывали с Анной Николаевной Шатиловой, действительно, несколько лет тому назад. Причем, это старые новости, там ничего такого нет. И особо юмора такого я так не нахожу. Если вам это нравится, вы слушайте, но, поверьте мне, что просто попросили очень хорошие ребята на этом радио. Замечательные. И отказать им просто невозможно было. И мы с Анной Николаевной, тем более это у нас в Останкино было, и мы как-то пришли так, раз, с ходу, раз, раз, это нам близкое дело. И мы записали все это.

Ольга Любимцева: Следующий вопрос от участника Lancelot из Оренбурга: Как и для многих выросших в СССР, для меня Вы являетесь (прощу прощения за штамп ) символом моего счастливого детства. Теперь собственно вопрос: известно, что диктор это профессия, которая независимо от настроения и внутреннего состояния, требует качественного владения своим голосом и интонациями. Есть ли у Вас какая либо фраза-"маячок", которая возвращает спокойствие и позитивный настрой на работу? Что-то типа соломоновского "и это пройдет".

Игорь Кириллов: Не делайте из меня, ради бога, культа, пожалуйста. Это так кажется. Спасибо вам большое за такое доброе отношение и такие слова. Я что-то прям отвык, никогда такого не слышал. Ответить надо на вопрос, фраза-маячок. У меня не фраза была. У меня молитва – обращение к Господу Богу и Пресвятой Богородице. Знаете, иногда такие были ситуации, о которых сейчас вспоминаешь и думаешь: как же ты выжил вообще, как ты это смог сделать.

У меня был такой момент, когда Леонид Ильич Брежнев вручал руководителю Йеменской Арабской Республики Орден Дружбы народов. Естественно, я знал, что он говорит там 3 минуты 42 секунды в ответ на речь. 2.20 у меня, скажем, аплодисменты. И в 3.40 лучше уже закончить, чтобы на аплодисментах закончить. Текста перевода с арабского не было, а эфир уже идет. А в это время Кирилл Лавров как раз зашел меня проведать, он снимался в каком-то фильме, на одном этаже мы были в Останкино. И он видел всю эту суматоху. Я говорю: «Иди лучше в буфет, что ты смотришь? Нервы только портишь». А действительно, Слава Королев, главный выпускающий (вот недавно ушел из жизни, замечательный был человек) звонил бесконечно в ТАСС и требовал литературного перевода, потому что мы уже в эфир выходим. Там говорят: «Сейчас, сейчас». Ну, понимаете, неоперативно работали. Наконец мне прислали не литературный перевод, а так, подстрочный.  Я посмотрел, думаю, если я это прочту, значит это последний день моей работы в эфире. Там Бог знает что было написано.  Но главное, у меня был хронометраж, точно все.  Жду, когда Леонид Ильич заканчивает и передается слово награжденному. Товарищ Фатах, по-моему, так звали руководителя Йеменской Арабской революции, начинает ответную речь. И в это время мне приносят текст, слава Богу, вроде бы литературный. Хотя он полулитературный был, прямо вам скажу. Поэтому мне нужно было на 2.20 найти какое-то слово, на которое отреагировали аплодисментами члены и кандидаты в члены, а также секретари, окружающие Леонида Ильича, и Фатах. И вот я нашел это слово - «Мы ценим значение великой Октябрьской революции для нашей Йеменской революции». Это вот в 2 минуты 19 секунд. И как только 20ая пошла, пошли аплодисменты. Фух, слава богу, я закончил это все дело. Так, теперь мне нужно до 3.42 дальше еще продолжать ответное слово. Смотрю – там что-то очень много листов, для такого небольшого ответа. И уже подхожу к концу и смотрю – у него там 2 или 3 странички, по-арабски он благодарит родителей Леонида Ильича, бабушек, дедушек, как это принято на востоке. Он начинает перечислять членов политбюро, членов, секретарей, все прочее, а у меня остаются считанные секунды. Тогда я отбросил этот текст и сказал: «В заключение своей ответной речи товарищ Фатах провозгласил здравие  в честь нерушимой Советско-йеменской дружбы». Аплодисменты, я попал, ровно 3.42.

Я отложил это и забыл уже все. Потом прихожу на выпуск программы «Время», сидит Кирилл Лавров. Говорю: «Че ты сидишь то?» Он говорит: «Ты знаешь, если бы мне миллион предложили за такую работу, я бы отказался» Я говорю: «Да что с тобой, а что такого то?» Говорит: «Да там текста же не было». «Как? Был текст. Я сам его редактировал, все нормально. Пошли в буфет. Я тебя кофе угощу, нашим пирожным, пойдем». То ли это молодость была, то ли…  мы привыкли к этому, как вам сказать, к состоянию такой готовности номер один. Боевой готовности номер один. Поэтому все нормально.

А, вот еще хотел рассказать. Это было несколько лет тому назад, я еще работал на Первом канале, «Всемирная сеть». Я был ведущим программы. Объявлял, говорил о программах, рассказывал какие-то байки и свои воспоминания какие-то. В общем, хорошая работа была, но я вынужден был гримироваться, тон покрывать, потому что уже возраст такой, что без тона не годится. Я переходил из одного здания в другое. И вот в одном здании какие-то записи шли в это время, я шел по коридору, и смотрю – молодые ребята стоят и узнали меня. "Дайте автограф". Говорю: «Ну что вы, ребята, вы же маленькие. Вы же меня еще не знаете». «Да нет, знаем, знаем». Говорю: «Да откуда же вы меня знаете?» «Да как же, а «Спокойной ночи, малыши» вы ж вели». «Что?!» А я никогда в жизни... Я вообще мечтал об этой передаче, честно говоря, но это удел дяди Володи Ухина и наших девочек, которые блистательно вели эти передачи. Ну, я говорю: «хорошо». Дал автограф, а потом понял: они ж были маленькие, они смотрели «Спокойной ночи, малыши», и когда заканчивались «Спокойной ночи, малыши», пока их родители оттаскивали от телевизора,  появлялась эта, вот эта физиономия, и она у них ассоциировалась со «Спокойной ночи, малыши», представляете себе это?

Геннадий Венгеров: Игорь Леонидович, предпоследний вопрос, его задает форумчанин soundbox: Трепет и уважение возникает у многих дикторов, когда они слышат ваше имя. Ваш голос и умение им пользоваться поражает своим магнетизмом и внутренней, я бы сказал душевной силой. Спасибо вам за такой пример! Может не неожиданный вопрос на форуме дикторов и звукорежиссеров, но он такой: какое место в вашей жизни занимает религия, вера?

Игорь Кириллов: Вера – это великая вещь. Вы знаете, в 61ом году, еще я помню, на каждом подъезде каждого дома висели такие дадзыбао наши – кодекс строителей коммунизма. Состоял он из 13 пунктов. Но редакторы, которые работали над этим текстом или спичрайтеры, да, всякие там товарищи, они взяли, конечно, десять заповедей Господних, прибавили к ним еще три, но это касалось международного положения, стран народной демократии и борьбы за мир во всем мире. А все остальные 10 заповедей были гениально совершенно изложены современным иезуистическо-канцелярским языком, но все заповеди, даже порядок их был соблюден. Конечно, как не поверить, если даже наша партия призывает выполнять эти заповеди. Значит действительно будет у нас рай на земле.

И мы тогда еще с женой решили завести ребенка. Как раз у нас родилась дочка, после того, как меня вот так убедила наша партия. Ну, а в общем, перед каждым выступлением, скажу по секрету, я обращался за помощью к Господу и Пресвятой Богородице. Это для меня было обязательно. Хотел я или нет, и в любом положении – это живой эфир или запись, или это репортажи были у меня. Страшные репортажи были, когда были живые эфиры. Там просто выйти из этих положений было чрезвычайно сложно. Но ничего, выходили с помощью Господа Бога. И верить надо обязательно, потому что без веры нет надежды и нет любви. И легче переносятся все тяготы и тяжелые потери, когда ты веришь в Господа Бога. Всем советую, нашим молодым коллегам подумать. Тем более теперь у нас не богоборческое государство, и приветствуется вера. И многие люди действительно начинают по-настоящему верить, а это может укрепить наше государство, нашу Россию, потому что надо восстановить все разрушенные храмы, нужно воссоздать новые храмы. Это нам поможет возродить Россию. В этом я глубоко убежден и думаю, что многие из вас меня поймут правильно.

Ольга Любимцева: Татьяна спрашивает " Скажите, пожалуйста, если слышите текст или ролик, записанный "под Кириллова", что вы чувствуете? Из нескольких интервью знаю, что у вас совершенно великолепное чувство юмора. Подозреваю, что неприязни не возникает... или все-таки душу царапает?"

Игорь Кириллов: Я даже знаю, кто меня так хорошо копирует, причем до такой степени, что потом звонят, говорят: «Как хорошо ты звучал сегодня с Красной площади». Евгений Хорошевцев - очень талантливый человек, который у Ольги Сергеевны учился, кстати. Был на радио, был даже директором. Сейчас он Кремлевский диктор, все приемы, все выступления и выходы в свет Президента сопровождает. Очень профессиональный диктор, замечательный совершенно. Он не только очень хорошо "под меня" работает, но и под Юрия Борисовича, когда нужно. Даже в одном из фильмов его пригласили, специально, чтобы записать качественнее ту или иную сводку Информбюро, и он это блистательно сделал. Манера его очень близкая к моей, может быть поэтому так. Особенно не старается подражать, но школа одна у нас, поэтому ничего удивительно нет. Я ж его ничему не учил, он сам учится и у Ольги Сергеевны, и у всех, кто его окружает, у Юрия Борисовича, ну и у меня что-то схватил. Пожалуйста,  я очень рад за это. Недавно с ним встречался, он очень хороший человечек, мы поговорили и даже выпили рюмочку, это было в Кремлевском дворце, где нас награждали, понимаете. Там можно было и рюмочку выпить. Но так не удалось, конечно…

Ольга Любимцева: и последний вопрос от Татьяны: "Есть ли что-то такое, чего бы вы очень хотели озвучить? Какое-то произведение или новостной текст, который очень хотелось бы озвучить. У нас, у "маленьких" дикторов есть мечта "вот если б начитать текст на центральном телевидении", а о чем мечтает иктор, который читал и озвучивал, казалось бы все?"

Игорь Кириллов: Конкретно я вам не скажу, наверное, что мне хотелось бы озвучить. Но некоторые вещи меня потрясали в свое время, я даже мечтал  о режиссерской карьере, несмотря на то, что понимаю, что я не гожусь совершенно в эту профессию. Хотел снять фильм «Мастер и Маргарита», но не так как снял Бортко. Он замечательно сделал фильм, вообще потрясно, но это великое произведение, которое можно интерпретировать как угодно.

Ну а чтобы вот прочитать такое… у меня есть, я даже хочу… Он умер, к сожаленью, в молодом возрасте, очень хороший поэт. Он написал душераздирающую поэму, которую назвал "Русский крест". Если мне удастся это, да не только мне, просто, может быть, даже прочтет какой-нибудь хороший актер, который проникнется его содержанием и этими стихами. Это целая поэма, это очень полезно послушать, потому что потрясающая она.

А в общем у меня сейчас уже никаких таких уже планов нет. Планов дожить, сколько Господь мне отпустит, и хотя бы увидеть дочь, которая вот уже 20 лет живет заграницей, работает там. Здесь она не нашла свою работу. Она музыкант, пианистка

А в общем хочу от всего сердца, от всей души пожелать, все мои коллеги, родные, дорогие, которых я очень уважаю, люблю… и не надо себя называть никогда «маленькие» дикторы, вы не маленькие, вы большие, вы хорошие, вы умные, добрые и очень талантливые люди. И этот талант, который вы хотите отдать, посвятить своему народу, вашим зрителям, слушателям. Поэтому не жалейте себя, тратьте себя до конца. Не бойтесь, Господь Бог возместит все ваши душевные потери, но нужно работать так, чтобы вы почувствовали, если не большое удовлетворение, но, во всяком случае, какое-то удовольствие от того, что вы делаете. И если вы все будете правильно делать, вас будут уважать и любить, и у вас жизнь будет полноценной.

А еще в связи с тем, что скоро наступит, Новый год,  я хочу пожелать всем вам доброго-доброго здоровья в новом году, и чтобы все были здоровы и счастливы, и успешны ваши все любимые люди: домашние, близкие, друзья,  ваши дети, у кого есть дети, ну, внуков у вас еще нет, еще молодые. Чтобы все-все у вас было хорошо. Самое главное – большого-большого настоящего творческого успеха и большого творческого удовлетворения от любимой работы. С Новым годом, дорогие товарищи, с новым счастьем!

Ольга Любимцева: Спасибо вам, Игорь Леонидович. Настолько тронули душу ваши слова, что совершенно по-другому начала смотреть на все.

Геннадий Венгеров: Я хочу сказать, что лично я сегодня почувствовал очень важную вещь: мне кажется, за время интервью снова случилась связь времен. Мне кажется, сегодня получился мост между молодым поколением юных коллег, коллег среднего возраста и вашим поколением, Игорь Леонидович, спасибо.


Игорь Кириллов:  Большое спасибо еще раз за терпение, за то, что вы слушали мою малосвязаную речь, и если вы из нее действительно что-нибудь почерпнете для своей работы, я буду счастлив, потому что, к сожалению, очень редко удается с кем-то поделиться вот такими какими-то вещами. И я, правда, не позволил себе душевного стриптиза, в какой-то мере позволил, но я думаю, что меня коллеги простят, если я что-то лишнее наговорил. Дай Бог вам всего самого-самого лучшего. Господь с вами.