Интервью Геннадия Венгерова

Наш форум продолжает свою серию интервью с радиозвучными людьми.
Герой у микрофона Геннадий Венгеров

- профессиональный диктор с 1978 г.
- «фирменный» русский голос (Евроньюс, Немецкая Волна, Русская Служба Новостей, Радио Орфей)
- актер в более чем 100 художественных и телевизионных фильмах.
Больше информации, а также работы Геннадия Венгерова можно найти на его сайте http://russian-voice-over.com

23 ноября была открыта онлайн конференция и мы, находясь каждый в своей студии, могли беседовать в реальном времени. Предлагаем вам послушать нашу беседу. У микрофона Ольга Любимцева, Алексей Ляпунов и, конечно же, Геннадий Венгеров..

Ольга Любимцева: Добрый день, Геннадий, приветствуем вас и благодарим за внимание к нашему форуму, за то, что согласились ответить на наши вопросы.

Геннадий Венгеров: Спасибо, Ольга, спасибо, Алексей. Это была идея Алексея Ляпунова пригласить меня ответить на вопросы. Реально без громких слов, для меня это честь отвечать на вопросы коллег.

Алексей Ляпунов: Спасибо. Геннадий, так получилось, что сегодняшний день не совсем обычный. Нет профессионального дня диктора, но, прочитав книгу Бориса Ляшенко «Хочу к микрофону», я нашел тот факт, что именно 23 ноября 1924 года, началось регулярное радиовещание для населения Советского Союза. Москва заговорила голосами тех, кого со временем назвали дикторами Всесоюзного радио. И мы у себя на форуме 23 ноября провозгласили днем диктора. С праздником вас.

Геннадий Венгеров: Замечательно, спасибо. С праздником вас, коллеги.

Алексей Ляпунов: Что вызвало желание стать диктором - точнее пойти учиться на дикторские курсы в 1978 году?

Геннадий Венгеров: Мне кажется, что я родился диктором и я им был всегда. Дело в том, что профессионально, можно сказать, к микрофону (и в конкретном случае не только к микрофону, там были и телекамеры) я попал в 1965 году. На витебском телевидении была передача "Дети изучают английский". Одним из этих "дети" был я, и у меня была на руке кукла жаба. Это была такая передача, вышло выпусков 6-7. И я помню себя ведущим, причем, видите, первый язык был английский.

Затем я участвовал в пионерских передачах витебского телевидения. То есть, читал какие-то даже закадровые вещи уже с красным галстуком на шее. Голос стал ломаться, и меня прогнали.

А когда определился голос примерно в таком виде, в каком вы сейчас слышите, я снова попал, но уже на радио. Мне было 18-19 лет и практически сразу меня посадили к микрофону. Это был белорусский язык, я был обычным новостийником, и учеба по ходу была достаточно формальной. Опытный коллега на белорусском языке передавал мне секреты мастерства. Это носило характер "ну давай сегодня поговорим об этом". В общем, была работа.

Я работал на пол-ставки после окончания строительного техникума. Это был достаточно короткий период, после которого однажды я схулиганил и в эфир представился, потому что в Москве и Минске представлялись, а в Витебске - нет. Это было расценено как хулиганство. Дело в том, что надо понимать, учитывать атмосферу тех лет. Уважаемые коллеги, вам знакомо такое понятие, как "микрофонная папка"?

Алексей Ляпунов: Нет.

Геннадий Венгеров: А это означает: папка, в которой на страничках написано то, что можно произносить в эфир. И на этих листочках стоит гриф "Залитовано", то есть, ЛИТ - вещи, прошедшие цензуру. Поэтому любое отступление от этой микрофонной папки каралось страшным образом.

Продолжение интервью>>

Ольга Любимцева: Какое же последовало наказание?

Геннадий Венгеров: Меня выгнали с треском. Потому что с точки зрения советской власти, человек, которому доверили живой эфир, и который способен хотя бы просто представиться, кто прочитал последние известия - это очень ненадежный человек.

Через некоторое время надо мной сжалился главный редактор телевидения. В город должен был приехать Юрий Борисович Левитан с концертами. У него была такая концертная программа - "У микрофона Москвы". Главный редактор пообещал нас познакомить. Левитан назначил мне встречу , я пришел, подготовил огромный лист газеты "Известия". Он отобрал у меня мою газету, дал свою и сказал: "Читай с листа". Я стал читать, он слушал минуты 3-4, потом сказал так: "Молодой человек, если бы на сегодняшний день у вас было бы высшее образование и московская прописка, то вы бы наверняка работали у меня в бригаде". Я сказал: "Юрий Борисович, а какое высшее образование вы посоветуете?" Он сказал: "А какое короче?"

В результате разговора мы поняли, что короче всего актерское образование. Он сказал, что заведующий кафедрой сценической речи в театральном институте Минска Илья Курган, великолепнейший беларусский диктор. И он, Левитан, посоветует меня принять. На следующий день он назначил встречу, сказал, что он еще хочет со мной позаниматься. Это было просто потрясающе. В результате этих баек и уроков я какие-то вещи для себя открыл удивительные. Но о них, наверное, позже скажу.

Ольга Любимцева: Да, я как раз хотела спросить, вашими учителями были Игорь Кириллов и Юрий Левитан, какие их уроки запомнились больше всего, какими советами пользуетесь до сих пор?

Геннадий Венгеров: Надо понимать, что специфика дикторской работы в те годы безумно отличалась от того, что есть сегодня. Если говорить о сегодняшнем дне, основного "мяса" профессии, которое было тогда, а именно, чтение бесконечных материалов пленумов ЦК КПСС, областных или республиканских или городских партийных документов - этого жанра, слава Богу, уже нету. А в основном, дикторы оттачивали свое мастерство именно на этом.

Я запомнил такой совет Левитана, как читать большие тексты, чтобы слушатель не уставал. Он говорил: "А не ставь нигде точки в конце предложения". Я говорю: "Как?" "Ну вот так", - говорит, - "Точку с запятой ставь и иди дальше". Запомнил это выражение Левитана: "Веди слушателя за собой, как коня за торбочкой с сеном". А когда я его спросил: "Юрий Борисович, вы же видите текст впервые, как вам удается точно расставлять смысловые ударения?" Он говорит: "А ты забудь о смысле и старайся ставить смысловое ударение на последнее слово, тем самым, опять таки, ведя за собой слушателя." Это было удивительно. Тем не менее, это работает.

Я думаю, не ставить точки и все время иметь ввиду главное слово, которое (опять же, я помню слова Левитана) "будет в конце, вести эту перспективу" - очень важно в документальных фильмах, как будто я сейчас вам что-то рассказываю, а там дальше я скажу что-то главное. Вот в больших документальных фильмах, которые недавно я озвучивал, я вспоминаю об этом совете, чтобы не рассиживаться на этом и давать слушателю ощущать то, что самое главное, о чем я скажу, оно еще впереди.

Алексей Ляпунов: Это интересный совет, действительно. Потому что вспоминая сейчас голос Левитана, те фрагменты, которые я слышал, вспоминаю, что такая незавершенная интонация существует и недосказанность в каждом предложении.

Геннадий Венгеров: Может быть вы называете это недосказанностью, но я называю перспективой.

Что касается Игоря Леонидовича, то я как бы приписываю себя к его ученикам. Потому что мне довелось общаться с ним в качестве заказчика в большей степени. В начале 2000-х годов у меня было свое агентство и я несколько раз приглашал Игоря Леонидовича на запись. Вот это были, конечно, потрясающие уроки в том плане, что во время этого всего действа Игорь Леонидович травил байки. Во время этих баек он делился своим ощущением, отношением к жизни и профессии. Это невозможно как-то описать и передать.

У меня есть до сих пор возможность набрать телефон, слава Богу, дай Бог ему здоровья, и спросить "Игорь Леонидович, вот тут такой сложный случай с ударением" или "как вы тут, ставите мягкий знак или не ставите?" Это вот что меня связывает с Кирилловым. Такая история.

Что касается моих реальных учителей, то я могу сказать, в большей степени они связаны со школой-студией МХАТ. Моя учительница по сценической речи - мать всем известного Александра Васильева, историка моды. Это была прекрасный педагог. Главным образом, кроме вот этих технических "штучек-дрючек", о которых можно прочитать, передавалась культура. Потому что то поколение - оно действительно "уходящая натура". И вот какое-то фантастическое ощущение от принадлежности к русской культуре, потому что эти люди касались, начиная от серебряного века и до наших дней, какого-то пласта культуры. Это очень важно. И это передавалось не столько через голову, сколько через ощущения.

Возвращаясь к вопросу об учебе, как меня Левитан послал учиться. В общем, через 5 лет я поступил. Очень трудно было поступить, все-таки, 5000 человек на место в те годы.

Ольга Любимцева: То есть, быстро не получилось?

Геннадий Венгеров: "А какое короче?" - сказал Левитан.

Ольга Любимцева: Но не "быстрее", все верно.

Алексей Ляпунов: У меня возник вопрос, которого не было на форуме. В речи про Игоря Кириллова вы затронули вопрос об ударении и так далее. У нас сейчас, в сегодняшней работе случаются такие моменты, что заказчик в предоставленном тексте настаивает на ударении, которое не принято словарем. То есть, по правилам русского языка слово произносится так, а заказчик настаивает по другому. И вот тут возникают вопросы и споры. Например, я пытаюсь спорить всегда, что правильно так, как говорится в словаре. А как вы поступаете в таких случаях, если они случаются?

Геннадий Венгеров: Я стараюсь придерживаться норм и отстаивать нормы. Я не твердолобый в плане "чтоб как я хочу" или "заказчик всегда определяет". Просто у меня не было таких ситуаций, когда надо было жестко ставить вопрос: "Или норма языка или пошли вы..." и так далее.

У меня в практике такое было один раз, когда была тема бАловать-баловАть. И могу честно сказать, что в тот момент я у меня даже как-то выскочило это из головы. Мне казалось, что "побАлуйте себя", а не "побалУйте". Но мы вместе с заказчиком залезли в словари, посмотрели, убедились, позвонили туда-сюда и вышли на норму литературного русского языка.

Алексей Ляпунов: Ряд вопросов, связанных с работой за рубежом, в Германии. Хотелось узнать, есть ли различия, то есть, все так же устроено, допустим, в работе студии? Потому что у нас есть мнение о том, что немцы более педантичны и более склонны к правилам нежели русские. То есть, сама работа в студии со звукорежиссером чем-то отличается?

Вы знаете, если оборудование одинаковое и программы одинаковые, то, собственно говоря, и образ работы абсолютно такой же. Конечно, есть какая-то поправка на национальный характер, но опять же, все люди одинаковые. И мнение о том, что русские такие душевные, сердечные, а немцы сухие и педантичные - это неправильно. Это не так. Потому что каждый человек очень специфичен, и среди немцев есть очень душевные, замечательные расхристанные натуры, а среди русских - такие сухие педанты. Поэтому разницы нет никакой, и образ работы абсолютно такой же.

Алексей Ляпунов: Еще хотелось узнать подробнее о союзе дикторов, о котором вы говорили, который существует в Германии.

Геннадий Венгеров: Понимаете, в правовой стране, конечно, легче заниматься отстаиванием коллективных и индивидуальных прав. Союз дикторов Германии - организация , которая объединяет дикторов и проводит среди них информационную работу. Как у всякой общественной организации, у нее есть руководящие органы, которые собираются раз в положенный период, говорят о проблемах, вырабатывают какие-то решения и, самое главное, отстаивают эти решения перед государством. Допустим, сравнительно недавно, 5 лет назад, в прекрасную пенсионную кассу, которая называется Кюнстлерзоциалькассе, дикторы попасть не могли. Это одновременно и медицинская, и пенсионная касса. Дикторы не признавались творческими работниками, художниками, которые имеют право состоять в такой кассе. И союз дикторов Германии в лице президиума методично писали во все инстанции, выбивали это членство, и профессия в целом была принята в список допустимых в эту "жирную" кассу.

Ольга Любимцева: Как вы считаете, если бы в России появилась такая организация, какие задачи на нее в первую очередь следовало бы возложить?

Геннадий Венгеров: Мне видится две задачи. Во-первых, сертификация при приеме в членство. Инициативная группа должна включать общепризнанные имена мастеров в нашем деле. Чтобы не было сомнения в их профессиональной компетентности. И решать, кто есть, кто достоин быть диктором, кто - нет. Потому что это вообще тема больная - кто может быть диктором, но об этом мы сейчас не будем. Также мне кажется, чтобы организация эта была авторитетной, ее должны возглавлять авторитетно профессиональные люди. И она должна сертифицировать при приеме в свои ряды тех или иных дикторов. Это одна задача.

Вторая задача - это, конечно, отстаивать какие-то стандарты оплаты и стандарты, связанные с темой роялти перед государством, чтобы эта система как-то работала. Потому что, посмотрите, все-таки у музыкантов и композиторов правовые вопросы как-то решены более менее. Во всяком случае, люди, которые пишут музыку для рекламы, имеют возможность получать роялти.

Ольга Любимцева: У наших дикторов такой возможности нет, а в других странах?

Геннадий Венгеров: Есть.

Ольга Любимцева: А как это работает?

Геннадий Венгеров: Вы знаете, роялти работает вообще в автоматическом режиме. Во-первых, когда договариваются о гонораре, если речь идет о рекламе, то по умолчанию это один год прав на оговоренные участки или виды использования (Интернет, телевидение, радио). Настолько эта система давно и всем понятна, что тут никто не задает лишних вопросов.

Я очень редко озвучиваю на внутри-немецком рынке рекламу на немецком языке, потому что, конечно же, у меня есть небольшой акцент. В последнее время меня стали вдруг приглашать читать немцы по-немецки именно для придания интернационального характера теме или продукту (это касается каких-то корпоративных рекламных фильмов), что меня очень удивляет. А что касается рекламы на немецком рынке, то вся моя практика за 20 лет связана в основном с продуктами, связанными с Россией. То есть, когда от меня просили "жирный" русский акцент.

Условно говоря, это достаточно сногсшибательный гонорар за первый год, я могу его назвать: просто за сам факт записи без использования этой записи в качестве рекламы от 300 до 500 евро, а как только наступает тема использования, то это уже гонорар от 800 до 1500. То есть, практически тысяча евро прибавляется, и она может прибавляться каждый год, если, допустим, это федеральный ролик.

Алексей Ляпунов: Если говорить еще об удаленной работе, кроме России есть же эмигранты которые проживают и в других странах, с другими странами тоже есть удаленная работа?

Геннадий Венгеров: Да, но, конечно, она у меня появилась в связи с наличием Интернета и так, явочным порядком, у меня стали появляться не только немецкоязычные клиенты. Я не знаю, что еще сказать про удаленную работу, но работа в Германии появляется, конечно, потому что я 20 лет на немецком рынке, и, конечно, меня знают те, кому надо знать.

Алексей Ляпунов: Забыл спросить, с какого года вы работаете и живете в Германии... или живете, а потом работаете?

Геннадий Венгеров: Знаете, у меня период жизни без работы в Германии после переезда длился всего пять дней. Я вообще, как Иван Александрович Хлестаков - "Легкость в мыслях необыкновенная". Я под этим девизом всегда как-то действовал. И в 90-ом году совершенно импровизированно, взяв семью, будучи актером Театра Маяковского, взял и уехал в Германию. И через 5 дней, не зная немецкого языка, я попал в театр, в огромный немецкий театр. Я просто пошел пить пиво, но по какой-то еврейской хитрости, пить пиво с коллегами. И в результате этого "попивания пива" слово за слово мне предложили работу. Мыслей о том, что это реально, или я кого-то просил... не было абсолютно. Просто я, наверное, светился ощущением счастья , что вырвался из России 1990 года.

Ольга Любимцева: А почему именно Германия, если вы не знали немецкого языка?

Геннадий Венгеров: Я был туристом за год до этого в Австрии и Германии и мне это очень понравилось. Не знаю, не было логики никакой, и город я выбрал на звук - Дюссельдорф. Мне показалосю это так красиво. Вот я в нем и в Москве живу.

И еще через неделю я поехал в Кельн (я знал, что там радиостанция "Немецкая волна") и сказал: "Здравствуйте, я самый лучший русский диктор". Представляете,какая была реакция. Но, тем не менее, они посадили меня к микрофону и больше не отпускали.

Я стал свободным сотрудником, это означало, что, когда есть работа, они меня приглашают. Но это выливалось иногда по времени в полноценное задействование. Я там читал и новости, и художественную литературу и должен признаться, что по объему это была настоящая моя дикторская работа. Коллеги в основном были журналисты, и я, слушая "вражьи голоса" с детства, всех их знал по голосам, конечно, мне было с ними очень прикольно работать.

radrigaz: Что посоветуете тем из дикторов, у кого есть желание обучаться и совершенствоваться , но нет возможности (чисто географического характера) поступить на соответствующий факультет в ВУЗ, либо в студию-школу?

Геннадий Венгеров: На сколько я знаю, худо-бедно в каждом областном центре есть либо институт культуры, либо культпросвет училище, если нет полноценного театрального института. То есть, педагоги по сценической речи есть практически везде. Понятно, что половина тематики сценической речи не применяется в работе диктора, например, посыл голоса в последний ряд зрительного ряда и так далее. Но как минимум половина всей тематики обучения может пригодиться. Поэтому я советую найти таких преподавателей и брать у них уроки, если есть желание совершенствоваться в этом плане.

Алексей Ляпунов: То есть, не вариться в собственном соку, а все-таки позаниматься с педагогом?

Геннадий Венгеров: Понимаете, ведь кто-то более одарен уже от рождения, у кого-то голос поставлен , допустим, лучше , но у него есть дефицит в произношении, в интонации, а у кого-то, наоборот . Каждый решает это для себя сам. Кто-то может учиться доводить мастерство, слушая и подражая. В детстве я брал развороты газет "Правда" и "Известия" и сам себе страницами, часами читал это вслух. Не понимаю, почему я это делал. С одной стороны, мне очень нравилось, что у меня получается звучать, как дикторы из радио. В этом было какое-то физиологическое удовольствие. И это приводило к огромной практике. Я действительно могу назвать своими учителями дикторов тех лет и московских, и минских.

Кстати, я всем советую: есть диктор Илья Прудовский, если в интернете в поисковике вы напишете "Илья Прудовский mp3", вы найдете многие вещи, которые можно скачать и послушать. Я с ним не знаком лично , только заочно по сайту "Одноклассники", но он замечательный и он - педагог в Москве в институте, связанным с Останкино. Можно найти Конституцию России, по-моему, в сети в его исполнении. Я советую всем слушать это как пример. Это уходящая, старая школа, она дает представление о том радио, которое было, которое я застал в 60-е и 70-е годы.

onrustam: Есть ли какие-то специальные упражнения для поддержания тонуса связок, лицевых мышц, которые проделываются регулярно - ежедневно, еженедельно и т.д.? Если нет, то каким образом вы держите "голосовую форму"? Что насчет этого говорили ваши учителя?

Геннадий Венгеров: Вы понимаете, что большинство из нас поучилось поучилось, а затем как-то... ну не делает регулярных упражнений. В конце концов, мы не балетные люди, которые обязаны делать станок каждый день, чтобы быть в форме. И потом, связки все-таки очень устают. Такие большие нагрузки и упражнения, на мой взгляд, должны быть в разумных пределах.

Мне кажется (у меня в жизни так, по крайней мере), есть период учебы, упражнений, всего этого насилия над собой, а затем надо все это забыть и, если все функционирует автоматически, это замечательно.

У меня в студии-школе МХАТ была педагог Анна Николаевна Петрова, на тот момент, кстати, единственный педагог по сценической речи. Она с нами занималась очень много Стрельниковской гимнастикой. Потому что мы, юные артисты, на репетициях просто теряли голоса. Коллеги, посмотрите в Интернете, это так называемое парадоксальное дыхание. Если оперный певец, к примеру, теряет голос, то он проводит интенсивный курс этой гимнастики. Эта гимнастика только для связок, и она просто палочка-выручалочка.
Принцип очень простой. Обычно, когда мы делаем вдох, мы распрямляем грудную клетку, а здесь вдох делается наоборот на сжатой грудной клетке, а выдох делается на распрямленной. Это элементарный принцип этой системы, и я всем советую, она просто освежает. Мне, допустим, не за чем заниматься пока все в порядке, а кому-то это может помочь, кто вынужден быстро вернуть себе голос.

Алексей Ляпунов: А есть ли какая-то зарядка, чтобы просто утром размяться?

Геннадий Венгеров: Вы знаете, наоборот. Это мое личное, я считаю, что у меня самый лучший голос, когда он неразмятый, даже сонный. Один из лучших своих рекламных клипов я озвучил именно в таком состоянии, когда я просто проснулся, донес себя до студии, в сонном состоянии посмотрел в текст, Это был ролик Pedigree, который начинался словами "Мы очень любим собак..." Буквально полтора дубля, меня просто попросили финал переписать. Но это, опять же, как у кого.

onrustam: Имеете ли вы особое предпочтение к определенному "железу", например особенный микрофон, предусилитель, связка того и другого? Есть ли студия у вас дома и если есть из чего, из каких именно приборов она состоит?

Геннадий Венгеров: Я деньги зарабатываю этой профессией с 78-го года, а преобрел оборудование два года назад. То есть, эти две мои ипостаси диктор и звукорежиссер, они просто несравнимы. До сих пор удивляюсь, что я в состоянии нажать все эти кнопки и даже что-то смонтировать. Поэтому у меня нет никаких привязок ни к чему, просто у меня две маленькие студии, организованные в Москве и Дюссельдорфе, состоящие из одинаковой техники: микрофон Audiotehnika AT 4050, предусилитель CakeWalk UA-25EX.

Для решения очень важных задач по саунду, когда для клиентов какие-то вещи важны, и я на своей технике не могу их обеспечить, конечно, я иду в профессиональные студии и там записываюсь.

onrustam: Существует ли для вас разница между актерской игрой и рекламной начиткой? Есть мнение, что это совершенно разные виды мастерства, местами имеющие просто противоположные правила изложения материала, так ли это по вашему мнению?

Геннадий Венгеров: Актерская игра - это тоже много разных вещей по виду и жанру. Конечно, деятельность актера и диктора рекламы - вещи разные. Но в целом законы творчества одинаковые. Если вы мне поможете как-то конкретизировать, я, наверное, что-то скажу.

Алексей Ляпунов: Я могу прокомментировать из своего опыта общения с актерами местного драматического театра. У них не очень получилось работать в микрофон в студии. Может быть, опыт сложился таким образом, что они привыкли работать со сцены без подзвучки, чтобы голос их был слышен везде. И придя в студию к микрофону, они работали примерно так же, то есть, форсировали на громкость, на крик, единицам удавалось сойти к микроинтонациям и показать красоту голоса.

Геннадий Венгеров: Я понял, Да, нас, конечно, учили в театральном училище, чтобы мы доставали до последнего ряда и не только голосом, но и всем телом. Моя личная специфика, опять же, отличается от большинства. В основном, московские ведущие дикторы, которых я знаю лично, поступили, как все нормальные люди, сначала в театральный ВУЗ, закончили его, играли в театрах, кино и потом только как-то попали на стезю дикторства. Чонишвили Сережа тому пример. Я же в начале худо-бедно был диктором, пока меня не послали учиться в артисты. И я так увлекся этой деятельностью, что забыл, зачем меня туда послали.

В целом, я считаю, что люди, которые закончили театральные ВУЗы, понимают специфику радийной, студийной работы. А те, кто не понимает, должны учиться. Тоже самое я вижу в кино, когда прекрасные театральные артисты приходят на киноплощадку и начинают "театральничать". Это также странно выглядит. Это другая профессия.

onrustam: Какова комфортная для вас дистанция до микрофона?

Геннадий Венгеров: Минимальная.

onrustam: Курение относительно дикторской работы. Насколько мне известно, Кириллов - курильщик, что не мешало ему быть превосходным диктором, а как на это смотрите вы?

Геннадий Венгеров: Это катастрофа, я вам скажу. Я курю по пол-года в год. В данный момент у меня "некурительный" период, не знаю, насколько он долго продлится. Но когда я курю, я звучу совершенно по-другому, в сто раз лучше. Наверное эти (извиняюсь за анатомические подробности) ошметки в легких дают резонаторы и так далее. Я честно вам говорю, к сожалению, я звучу на много, на много лучше, когда курю и голос управляемей, пластичней. Поэтому это личное дело каждого, решать курить или не курить. И Игорь Леонидович курит и звучит прекрасно. Алексей, вот вы курите?

Алексей Ляпунов: Нет, я курил в студенчестве, потом бросил, потому что как-то остался на две недели без голоса и понял, что могу не курить и с тех пор не курю.

Геннадий Венгеров: Вот видите, вам, наверное, и не надо курить, вы звучите великолепно. Но у меня вот личный опыт, к сожалению, такой.

btr: Какой голос из современных дикторов (особенно радио) вам нравится? Есть ли такие, слушая которых вы восхищаетесь?

Геннадий Венгеров: Радио как таковое я не слушаю. Раньше был один канал на кухне, тогда это все слушалось. Могу сказать только про коллег, которые озвучивают рекламные ролики. Этот жанр творчества мне знаком, потому что корпоративные фильмы, которые они озвучивают, я не вижу, только документальные и рекламные.

Очень мне нравится Александр Рахленко, если вы знаете такого диктора. У него очень трепетная интонация, очень интересные ролики получаются, задушевные. И на этом поле ему нет равных, чтобы задушевно, пронзительно сказать что-то просто. Ведь это высший пилотаж в нашем деле - что-то сказать очень просто.

Мне нравится, как документалку читает Александр Яцко. Есть такой актер, и я неким боком его в дикторство и направил, с моей легкой руки 12-13 лет назад он начал заниматься озвучками. Сейчас он всеми признанный мастер, вы его голос очень хорошо знаете. Сережа Чонишвили для меня, конечно, близкий знакомый, коллега, я его хорошо знаю 30 лет, наверное, мы учились параллельно. Я его обожаю как человека, он прекрасный писатель, но мне кажется, он очень одинаковый в своих проявлениях. Хотя у него, конечно, блестящие данные.

Ну и, конечно, Игорь Леонидович. Кто может сравниться! Это высший пилотаж, легкость, культура, хитрость. Понимаете, человек, который годами произносил всякие правительственно-партийные сентенции с очень серьезным лицом, имея абсолютно противоположное мнение. Можно по-разному относиться к этому факту, но это артистизм. Мы, артисты, народ такой - кто нальет, за того и тост.

ТТ: Как Вы относитесь к так называемой новой школе - для актеров и дикторов, или все таки, предпочитаете придерживаться старой? А может совмещаете?

Геннадий Венгеров: Я себя считаю универсалистом. В том плане, что могу изобразить из себя классического советского диктора, а могу и выпенриться, озвучить как так называемая "новая школа". Хотя я не понимаю, что такое "новая школа"?

Алексей Ляпунов: Я не знаю, что имел ввиду Артем, но догадываюсь, что возможно это новый стиль подачи рекламных текстов. Отчасти он взят из трейлерной стилистики. Мне кажется, этого много в рекламных роликах сейчас, и может быть, голос не совсем естественно звучит, но какой-то такой стандарт уже появился.

Геннадий Венгеров: Если называть старой школой стилистические манеры советских дикторов, кто владеет этим органично - хорошо, кто не владеет, лучше, конечно, не заниматься пародиями. Мне кажется, школа школой, а дело делом. Главное, чтобы средства выражения всегда соответствовали задачам. Если заказчик правильно сформулировал задачу, и диктор ее понимает, то он должен соответствующими средствами ее решать.

Макс Маслов: Какая работа для Вас по-настоящему интересна? И напротив - какую работу можете отнести к разряду рутинной?

Геннадий Венгеров: Не знаю, я получаю физиологическое удовольствие от работы вообще. Я везунчик, всю жизнь судьба мне давала возможность заниматься только тем, что мне нравится. но в последнее время в рамках дикторства я могу назвать одну вещь, которую я делаю без особого удовольствия. Это обучающие программы.

Алексей Ляпунов: Много автоматизма?

Геннадий Венгеров: Просто это такие объемы, и потом они же связаны с софтом. Там цена ошибки очень велика. Приходится контролировать и отслеживать. Это такая "забава", которая и оплачивается не очень здорово, причем даже на западе. Целый набор факторов приводит к тому, что работать на этом поле удовольствие несколько теряется.

Макс Маслов: На тему профессионального совершенства. Вы довольны сегодняшним собой?

Геннадий Венгеров: Вы знаете, иногда очень, а иногда я совершенно собой не доволен. Ну как можно ответить на этот вопрос? Знаете, я как-то недавно понял, что у меня есть два психологических состояния: эйфория и депрессия, а между ними промежуток мал.

Макс Маслов: Как ваши близкие относились к выбору Вами такой профессии, на начальном этапе? Ведь наверняка работа далеко не сразу стала "кормить"?

Геннадий Венгеров: Как я вам уже рассказывал, она все таки деньги приносила. Целые пол-ставки в те советские времена равнялись целой ставке моей мамы, которая работала лаборантом в институте. Поэтому это были значительные деньги. Причем, закончив техникум, я работал сначала каменщиком на стройке, потом инженером по организации капитального ремонта, это параллельно радио, где я работал на пол-ставки.
Близкие отнеслись в общем-то как к блажи. Но слушать меня из "розетки" было некой гордостью, и родители мною гордились.

Макс Маслов: Чем увлечены...кроме работы?

Геннадий Венгеров: Вот это самый страшный вопрос, наверное. Я так увлечен работой. Мне везет, у меня очень разнообразная работа именно актерская. И не знаю я, чем увлечен... мне нравится проводить время с близкими, могу так сказать. Этим я иногда очень увлекаюсь. Просто общаться со своими родными, которые не так часто меня видят.
За такой большой период работы голос менялся? Может сохранились архивные записи?
Да, есть такие записи, и если вы зайдете на мой сайт, то там в разделе документальные фильмы есть несколько записей, которые называются German History - немецкая история. Это одни из самых старых запесей, которыми я располагаю. С ними связана такая история: году в 2004-ом я еду по Москве и слушаю в машине радиостанцию Немецкая Волна, какие-то литературные чтения, какие-то исторические материалы, и кто-то читает совершенно восхитительно. Меня разбирает такая страшная ревность. Я думаю: "Боже, кто у них появился на Немецкой Волне, кто читает в сто раз лучше меня? Какая сволочь?" Потом я начинаю понимать, что это я сам, запись 96-го года.

Алексей Ляпунов: Которая может быть забылась.

Геннадий Венгеров: Абсолютно. Вы знаете, изменилась манера. Вы знаете, мне очень нравится, я переслушиваю эти вещи, там какая-то манера, которую я, правда, ни у кого не встречаю и, может быть, даже сейчас ею не владею. Или может быть такого материала не было давно.

Менялся ли голос, не знаю. У меня он меняется в течении дня от совершенно великолепного спросонья, вот еще час-два он в великолепной форме, а потом, как мне кажется уже не такой. Просто приходится прикладывать какие-то усилия, чтобы он самому себе нравился.

Вообще, когда мне доводилось учить людей, которые хотели стать дикторами, кроме всего прочего я говорил: "Знаете, самый главный принцип - любуйтесь своим голосом. Вам должно нравиться, как вы звучите ".

Ольга Любимцева: Мне кажется, это лучший способ научиться не бояться микрофона, начать любоваться своим голосом. Тогда и интонации нужные начинают появляться.

Геннадий Венгеров: Да, и свобода. Одно из самых важных вещей - ощущение свободы.

Вересов: Приходилось ли когда либо писАться в неподготовленных ("полевых") условиях?

Геннадий Венгеров: Нет. Если иметь ввиду запись за пределами студии в какой-то "зумчик", нет, не приходилось.

Алексей Ляпунов: Либо "полевые" условия могут быть такими, когда кто-то из дикторов, например, поехал отдыхать и взял с собой какое-то оборудование и пишется там.

Геннадий Венгеров: Ну в этих условиях я очень часто пишусь. Потому что я с собой вожу оборудование, я уже чувствую какую-то психологическую потребность знать, что я всегда могу записаться.

Вересов: Вас узнавали когда-нибудь по голосу или как актёра только по внешности?

Геннадий Венгеров:Актер должен стать известным, в этом есть какая-то профессиональная состоятельность. Пусть даже он работает в каком-то областном центре, он обязательно должен быть узнаваем в этом областном центре. Люди должны улыбаться ему, говорить: "Спасибо, мы вас видели в спектакле" и так далее. Мне кажется, это очень важно для осознания "незрятости" прожитой жизни.

Что касается дикторской профессии. Я на съемках иногда развлекаю своих коллег или девочек-костюмерш, гримерш, напоминая им те или иные рекламки в моем исполнении. Некоторые были культовыми, например, "Авиплакос" или из "Доместоса" эти чумные голоса микробов. Конечно, все так радуются, мол, ах, это были вы!

Что касается рекламы, я сторонник абсолютно разного голоса, я в этом нахожу некое гусарство, быть абсолютно неузнаваемым. Мне в кайф быть разным. Конечно, это не так хорошо для кармана, потому что московские заказчики, в основном, знают, Саша Рахленко - это задушевность, Чонишвили - бодрячок, Юра Брежнев - другая специфика, а про меня знают, что кроме "совецкости", которой мало кто владеет органично, я могу и это, и то, и другое. Даже коллеги меня не узнают в той или иной рекламке. Вот так я стараюсь мимикрировать, потому что это доставляет мне просто творческое удовольствие.

Андрей Петляев: Не отвлекают ли Вас съёмки - от дикторской профессии и наоборот?

Геннадий Венгеров: Нет, это замечательно. После 14-ти часов на площадке я прихожу домой и клиенты надавали такую кучу работы "до завтра", что я ее должен сделать. В такие моменты я думаю "ё-моё". Но, конечно, чаще бывает, что есть время.

Дикторская профессия дает возможность отдохнуть от съемок, потому что съемки - очень напряженный процесс. И пока у меня не было какой-то конфликтной ситуации. Я все таки не сижу на потоке, не делаю в день 10-15 рекламных роликов, передо мной не стоит такой ни творческой, ни финансовой задачи. Поэтому я отношусь к каждому ролику, как к некоему творческому акту, чтоб жизнь не зря проходила.

Алексей Ляпунов: Штучный товар.

Геннадий Венгеров: Ну мне так кажется.